Пока публика гадает, что имело в виду руководство Нацбанка, обещая, что «реальный курс белорусского рубля останется близким к своему равновесному уровню», появился указ, позволяющий не включать убытки от девальвации в финансовые результаты в 2020-2022 годах. Дело это привычное – манипуляции с курсовыми разницами – традиционное оружие белорусских властей в борьбе с кризисами. Настолько привычное, что опытные люди давно научились предсказывать по таким документам периодичность экономических циклов.
Итак, указом от 12.05.2020 № 159 коммерческим организациям разрешается суммы разниц, образующиеся с 1 января тг. по 31 декабря 2022 г. при пересчете в рубли выраженной в иностранной валюте стоимости активов и обязательств относить на доходы (расходы) будущих периодов и списывать на доходы (расходы) по финансовой деятельности в порядке и сроки, установленные руководителем организации. Крайний срок списания – не позднее 31 декабря 2022 г.
Таким образом, нормы указов от 31.12.2019 № 504 и от 24.04.2020 № 143, касающиеся курсовых разниц, долго не понадобятся.
Казалось бы, чего проще. В бухучете валютные активы и обязательства всегда пересчитываются в рубли по официальному курсу. Если курс растет – их рублевая оценка увеличивается, падает – уменьшается. Суммы увеличения или уменьшения становятся прибылью или убытком – кому как повезет. Но у нас отношения с курсовыми разницами всегда были сложными.
В 2000-2010 гг. «размазывание» убытков от девальвации рубля на светлое будущее постоянно предписывалось декретом от 30.06.2000 № 15. Затем декрет от 28.01.2010 № 1 обязал коммерческие организации списывать на финансовые результаты курсовые разницы по мере их возникновения, как это делается во всем мире в соответствии с МСФО. Но это нам быстро надоело: грянул финансовый кризис и правительство постановлением от 03.06.2011 № 704, разрешило вернуться к прежним правилам до 31.12.2014 г. Таким образом, реальные убытки от 3-кратной девальвации «размазали» на 3,5 года, в надежде, что будущие доходы скроют их истинный масштаб (что отчасти удалось).
В последующие годы к «кризисным» правилам учета курсовых разниц возвращались неоднократно: указами от 19.12.2014 № 599, от 27.02.2015 № 103 и от 26.10.2015 № 441, затем указом от 30.03.2016 № 114. Отличие лишь в том, что те документы принимались под каждую девальвацию отдельно. Суть была одна – позволить субъектам хозяйствования отложить на несколько лет признание убытков от девальвации, и в течение этого времени манипулировать финансовыми результатами. Если отпущенного времени и прибыли не хватало, чтобы покрыть такие убытки, срок приходилось продлевать или корректировать – например, указами от 21.08.2017 № 298 и от 28.12.2017 № 468.
Иной раз особый порядок списания курсовых разниц дается даже в индивидуальном порядке – как ОАО «Камволь» указом от 31.12.2019 № 505 – причем сразу на 5 лет.
На нормы закона от 12.07.2013 № 57-З «О бухгалтерском учете и отчетности», требующие относить курсовые разницы «на увеличение или уменьшение активов, обязательств, собственного капитала, доходов, расходов в порядке, установленном законодательством, никто внимания не обращал.
Сеансы манипулирования курсовыми разницами как бы заменяют у нас программы «количественного смягчения», проводившиеся в США и ЕС во время последних кризисов. Мы-то доллары-евро печатать не умеем, так что остается заменять смягчение денежно-кредитной политики более дешевыми мероприятиями. Но совершенно случайно, по завершении очередного цикла списания курсовых разниц обязательно случается какая-то пакость с валютным курсом.
В развитых странах вместо бухгалтерских манипуляций (которые там считаются особо тяжким преступлением) для укрепления стабильности предлагаются различные способы хеджирования валютных рисков вроде валютных свопов, депозитов, фьючерсов и форвардов. Теоретически это возможно и у нас. Но стимулировать широкое применение таких инструментов – занятие хлопотное.
Куда проще создавать иллюзию прибыльности. Денег от этого не прибавится, чистые активы все равно тают, иностранные инвесторы сочтут нас обманщиками, не признающими общепринятой методологии бухучета. Но руководители многих предприятий весьма заинтересованы показывать на бумаге прибыль, чтобы сохранить премии, рапортовать о выполнении условий господдержки, окупаемости инвестпроектов и избежать нагоняя свыше. В прошлые годы у некоторых предприятий суммы «расходов будущих периодов» в балансах в разы превышали годовую чистую прибыль и собственный капитал. Это позволяло завышать значения коэффициентов текущей ликвидности и обеспеченности собственными оборотными средствами, скрывая, как близки иные предприятия к банкротству.
В свою очередь, чиновники могут отрапортовать, что во вверенных ведомствах все хорошо, с высокой трибуны нам расскажут, что экономика остается управляемой, а с высочайшей – что она вообще процветает. Между тем, управленческие решения и госпрограммы будут формироваться на основании ложных данных и несуществующих источников финансирования. Тем самым закладываются предпосылки следующих кризисов.
Какова цена вопроса? За 1-й квартал 2020 года сальдированный чистый убыток белорусских предприятий превысил 5,8 млрд. рублей (не считая малого бизнеса). То есть, из-за девальвации в республике вообще не осталось прибыли. Количество убыточных организаций выросло на 30,8%, а их удельный вес – до 24,2% общего числа (годом ранее – всего 18,5%). Теперь многие предприятия, воспользовавшись нормами указа № 159, быстренько «поправят» свое финансовое положение задним числом. По итогам апреля-мая мы увидим волшебный рывок прибыли и исчезновение части убытков.
Нечто подобное всегда бывало после прошлых девальваций. Например, в 2015-2016 гг. на расходах будущих периодов «зависли» курсовые разницы примерно на 5 млрд. рублей. Они, по замыслу чиновников, должны были «рассосаться» за 2 года. Но заработанной за это время прибыли не хватило и пришлось срок продлевать. Когда предприятия в конце 2018 г. списали остатки курсовых разниц, чистая прибыль в рублях на глазах у изумленной экспертной публики оказалась на треть меньше, чем в 2017 г., зато в 2019-м – в 1,8 раза больше, чем в 2018-м. При этом выручка и прибыль от реализации в сопоставимых ценах почти не менялась.
Сейчас история повторяется. При этом власти упорно не желают понимать, что достоверные финансовые результаты – обязательный элемент не только корпоративного управления предприятий, но и руководства всей экономикой страны. Чиновникам кажется, что можно безнаказанно прятать куда-то убытки и делать вид, что все хорошо. А когда жахнет очередной кризис, повторить все сначала. Но кто станет доверять стране, в которой законодательство прямо советует корежить финансовые показатели ради сиюминутных выгод? Какой инвестор рискнет с нами связываться? Если, конечно, ему не дадут особых привилегий, покрывающих любые риски.
В указе № 159 имеется одно существенное отличие от помянутых аналогичных документов. В нем речь идет об изменении порядка списания курсовых разниц только для целей бухгалтерского учета. Ранее всегда одновременно указывалось, что такой же порядок применяется и для целей налогообложения. Так что бухгалтерам еще предстоит поломать голову, как отражать курсовые разницы в состав внереализационных доходов и расходов при исчислении налога на прибыль.
Впрочем, в подп. 3.20 ст. 174 и подп.3.26 ст. 175 НК включение курсовых разниц в состав внереализационных доходов/расходов тоже определяется "в порядке, установленном законодательством РБ", т.е. привязывается по сути отсылают к положениям бухучета. Но кто же отважится на такой шаг без разъяснения свыше.
Коме того, у многих возникает соблазн изменить бухгалтерскую отчетность за 1 квартал, поскольку нормы указа № 159 действуют задним числом с 1 января. Правда, НСБУ № 80 и 104 не предусматривают составления уточненной отчетности в связи с изменением учетных оценок или учетной политики из-за изменения законодательства задним числом. Поэтому перенести курсовые разницы со счета 91 на счета 97 и 98 можно с 1 января, но поправки должны быть отражены только в отчетности за 6 месяцев. Однако если у руководства предприятий есть такое желание, то его волнуют не столько нормы стандартов, сколько возможные санкции. Штрафом до 20 БВ тут никого не испугаешь. К тому же в "уточненке" очень заинтересованы банки. Им чем меньше убыточных клиентов, тем лучше – меньше надо резервов и тп. Так что теперь многое зависит от разъяснений Минфина и МНС по применению указа № 159.
***
Возможно, в этом году и впрямь «со стороны обменного курса не ожидается проинфляционного влияния», как говорится в пресс-релизе Нацбанка. Но тогда к чему бы понадобился указ № 159? Он же прямо намекает, что в ближайшие 2 года с курсом может случиться что угодно. А вот от манипуляций с курсовыми разницами «обеспечения стабильной работы» предприятий точно ожидать не приходится…