В мире становится все больше "фантомных инвестиций", существующих только на бумаге. Они не связанные с реальной бизнес-активностью, проходят через фирмы-пустышки и помогают корпорациям платить меньше налогов По данным исследования МВФ и Университета Копенгагена объем подобных вложений достигают $15 трлн., а их доля в общем объеме накопленных прямых инос транных инвестиций с 2010 года выросла с 31% до 37%. Не исключено, что Беларусь затронута этими тенденциями гораздо больше, чем принято считать.
Как случилось, что крохотный Люксембург с населением 600 тыс. человек, принимает почти $ 4трлн. прямых иностранных инвестиций (ПИИ) – почти столько же сколько США и больше, чем Китай? На одного жителя Люксембурга приходится около $6,6 млн. Это выглядит настолько неправдоподобно, что хочется выяснить: завралась ли статистика или есть некие иные скрытые причины?
Считается аксиомой, что ПИИ – важная движущая сила международной экономической интеграции, стимулирующая рост экономик, создание рабочих мест и повышение производительности за счет передача капитала, навыков и технологий. Поэтому многие страны специально формируют политику привлечений инвестиций.
Однако далеко не все ПИИ играют отводимую им в теории роль. На практике это зачастую трансграничные внутригрупповые финансовые вложения транснациональных компаний. В основном это «призрачные» инвестиции, не имеющие ничего общего с деловой активностью. Проходя через фиктивные корпоративные структуры, они обеспечивают внутрифирменное финансирование, управление нематериальными активами, а главное – используются для минимизации налогов транснациональных корпораций. Такие финансовые конструкции искажают традиционную статистику и не позволяют понять, как в реальности выглядит движение капитала и экономическая интеграция.
Обобщив данные ОЭСР и МВФ, авторы доклада составили «мировую карту двусторонних инвестиционных отношений, отделив фиктивные ПИИ от реальных. Выяснилось, что на долю первых приходится около 38% всех ПИИ, или $15 трлн, из которых более 85% приходится на 10 юрисдикций: Люксембург и Нидерланды (почти половина фантомных ПИИ), Гонконг, Британские Виргинские острова, Бермудские и Каймановы острова, Сингапур, Швейцария, Ирландия и Маврикий.
Некоторые страны разрабатывают продуманные стратегии привлечения иностранных инвестиций, предлагая максимально выгодные условия, в т.ч. очень низкие или нулевые эффективные ставки корпоративного налога на прибыль. Даже если у «пустышек» нет никакой деятельности, числится всего несколько работников и не платятся корпоративные налоги, кое-какой вклад в местные экономики имеется: оплата регистрационных сборов, аренды офиса, налоговых консультаций и других финансовых услуг. Для налоговых убежищ в Карибского бассейна эти услуги, наряду с туризмом, составляют основную долю ВВП.
В Ирландии, ставка корпоративного налога на прибыль снизилась с 50% в 1980-х годах до 12,5%. Это стало возможным и окупилось благодаря значительному увеличению налоговой базы и массовому притоку иностранных инвестиций, из которых 2/3 фиктивные. Это вполне устраивает Ирландию, но подрывает налоговые поступления в других странах.
Некоторые ТНК используют лазейки в ирландском законодательстве с помощью «инновационных» налоговых схем с креативным прозвищем «двойной ирландский с голландским сэндвичем». Их суть заключается в переводах прибыли из дочерних компаний ТНК в Ирландии и Нидерландах в налоговые гавани в Карибском бассейне. Это позволяет получать еще более низкие налоговые ставки или вообще не платить налоги. Первым и самым известным пользователем такой схемы считается Apple. В 2016 г. Еврокомиссия признала незаконными налоговые льготы, предоставленные Apple правительством Ирландии, и обязала компанию выплатить 13 млрд евро.
Хотя основная часть фиктивных ПИИ связана с небольшой группой стран, этот феномен характерен для всех экономик. «Многие страны вкладывают большие суммы в зарубежные компании-пустышки и получают от них значительные инвестиции, в среднем по всем странам – более 25% всех ПИИ. В то же время глобальная средняя ставка корпоративного налога на прибыль сократилась с 40% в 1990 г. до исторического минимума – примерно 25% в 2017-м. Инвестиции в иностранные пустые оболочки могут указывать что транснациональные корпорации, контролируемые внутри страны, занимаются в уклонении от уплаты налогов. Аналогичным образом, полученные инвестиции из иностранных пустых оболочек предполагают, что контролируемые иностранцами ТНК пытаются избежать уплаты налогов в принимающей экономике. При этом «подверженность фантомным ПИИ» возрастает с увеличением ставки корпоративного налога.
Глобализация создает новые проблемы для макроэкономической статистики, считают авторы доклада. Сегодня любая многонациональная компания может использовать финансовые схемы, чтобы перевести большие суммы денег по всему миру, легко переместить прибыльные нематериальные активы или продавать цифровые услуги из налоговых убежищ без физического присутствия. Эти искажает традиционную макроэкономическую статистику, позволяя завышать показатели ВВП и ПИИ в налоговых убежищах. Именно фиктивные инвестиции обеспечивают ускоренный рост глобального ПИИ после 2009-2010 гг., опережающий по темпам рост мирового ВВП. Между тем трансграничные портфельные и прочие инвестиции почти не увеличивались.
Бурный рост ВВП Ирландии сразу на 26% в 2015 году был вызван переводом некоторыми транснациональными корпорациями прав интеллектуальной собственности на свои ирландские подразделения, утверждают авторы доклада. Аналогичные процессы сделали Люксембург одним из крупнейших в мире получателей ПИИ. При этом до сих пор экономическая статистика не позволяет в полной мере оценить фактическую роль фантомных инвестиций. Однако такие данные позволили бы аналитикам лучше понимать суть происходящих процессов, а политикам – искать необходимые пути решения проблем международной налоговой конкуренции.
Попытки стран G7 и ОЭСР остановить перенос центров прибыли в офшоры пока не слишком успешны, считают авторы доклада. Фиктивные ПИИ продолжают расти, чем реальные, несмотря внедрение плана по борьбе с размыванием налоговой базы и выводом прибыли из-под налогообложения (BEPS) и автоматический обмен налоговой информацией (Common Reporting Standard, CRS). Однако многие попытки изменить глобальные отношения в сфере налогообложения тормозятся. Так, ОЭСР не удается согласовать какой-нибудь вариант единого налогообложения выручки и операций с нематериальными и цифровыми активами пока не увенчались успехом. Этим летом Франция в одностороннем порядке решила ввести 3-процентный налог на выручку технологических компаний, у которых она превышает 750 млн евро в мире и 25 млн евро – во Франции. При этом налог взиматься задним числом с начала 2019 г.
Судя по данным статистики, Беларусь тоже затронута этими тенденциями. Так, из 6633 организаций с иностранными инвестициями, числившихся на 1 января 2019 г в республике, 461 – с капиталом с Кипра, 211 – Великобритании, 114 – Нидерландов, 18 – Люксембурга, 13 – Ирландии, а 99 – с участием резидентов различных низконалоговых юрисдикций, в т.ч. 40 – Британских Виргинских островов. Кипр, Британские Виргинские острова, Соединенное королевство и Нидерланды неизменно значатся в числе лидеров по объемам вкладов в уставные фонды и накопленных инвестиций в Беларуси.
К примеру, в I полугодии 2019 г. из $5,1 млрд. иностранных инвестиций в реальный сектор белорусской экономики (кроме банков) 44,7% приходится на Россию, 20,4% – Великобританию и 8,2% – на Кипр. Из этой суммы, по данным Белстата, лишь $ 1,9 млрд. использовано на приобретение основных средств и нематериальных активов, а также на оплату производственных запасов и товаров. Что стало с остальными инвестициями статистика умалчивает – что заставляет подозревать, что значительная часть из них «фантомные». В придачу, из $3,9 млрд прямых иностранных инвестиций 67,3% составляют долговые инструменты, а еще 29,1% – реинвестирование. То есть более 2/3 того, что мы считаем прямыми инвестициями – это долги белорусских предприятий перед своими зарубежными собственниками, а почти все остальное – прибыль, которую они не сочли нужным изымать (в значительной мере потому, что эта прибыль существует лишь на бумаге). Реальных вложений остается всего 3,6%. Но власти, кажется, не отдают себе в этом отчета – благо формально план по привлечению прямых иностранных инвестиций на чистой основе (без учета задолженности прямому инвестору за товары, работы, услуги) выполняется. Так, за I полугодие 2019 г. они составили $1,1 млрд., что, кстати на 16% меньше, чем год назад. И это, несмотря на пакет указов и декретов, призванных улучшить деловой климат и привлечь инвесторов. Может, иные льготы скорее способствуют превращению страны в удобную «прокладку» для налоговых «сэндвичей», чем росту отечественной экономики?
В Беларуси пока делаются очень скромные шаги противодействия подобным схемам. Правда, у нас имеется офшорный сбор, с 2015 г. внедряются концепции трансфертного налогообложения и «тонкой капитализации», а с 2019 – основной цели. Однако в отечественном законодательстве нет правил налогообложения контролируемых иностранных компаний и бенефициарных собственников. Мы до сих пор не присоединилась к международному соглашению об автоматическом обмене налоговой информацией и страновыми отчетами (Counry-by-country Reporting). Все это, с одной стороны, позволяет использовать в нашей стране схемы ухода от налогов и вывода капитала. Но, с другой стороны, эти же обстоятельства создают возможность рассматривать Беларусь как своеобразное «налоговое убежище». Правда не целиком, а в секторах, где применяются особые режимы налогообложения: от ПВТ до Оршанского района. Отдельные международные компании и их местные партнеры на этом неплохо зарабатывают, а чиновники – отчитываются о росте ВВП и поступлении иностранных инвестиций. Тех самых, которые в исследовании МВФ именуются «фантомными»...