На заседании Совмина 11 февраля среди приоритетных задачах на текущий год, премьер-министр Сергей Румас назвал поддержание уровня реальной заработной платы работников и рост заработка по низкооплачиваемым категориям. Действительно, средней зарплаты по стране «выше тысячи» достигли, по всем организациям «не менее 400» – тоже. Осталось выйти на уровень «+500» – и будет всем счастье. Главное условие – зарплата должна быть заработана.
Ну-у-у-уу, так мы не играем. При имеющихся итогах такое требование выглядит довольно неожиданно. Судя по данным статистики обеспечением опережающих темпов производительности труда над темпами роста зарплаты у нас не маются уже с сентября 2017 г. Однако С. Румас уверяет, что в прошлом году ситуация улучшилась: «разрыв сокращается, но полностью проблема пока не решена».
Надо полагать, премьеру известно, что в прошлом году реальная зарплата выросла на 7,3% (почти вдвое больше прогноза), а производительность труда по ВВП, вместо запланированных 3,8%, – только на 1,3% (за 11 месяцев). При этом с разрывом дела обстоят так же, как с решением. В абсолютных цифрах, разрыв за год действительно сократился – с 9,2 до 6 п.п. Но если в 2018 г. темпы роста зарплаты были в 3,7 раза больше производительности труда, то в 2019-м – в 5,6 раз. В прошлом разница бывала и повыше: в 2012-2013 гг. – в 6,1 и 9,6 раз соответственно или на 18 и 14,7 п.п. Последствия этого дисбаланса разгребаются до сих пор.
Суровый урок власти теоретически усвоили. Но практически применять его так и не научились. В каждой пятилетней программе развития экономики декларировалось намерение установить прямую зависимость повышения зарплаты от показателей производительности труда. Однако в 2000-2018 гг. реальная зарплата в республике выросла в 4,9 раз, реальные располагаемые денежные доходы населения – в 3,8 раза, а производительность труда – в 2,2 раза. В частности, если в 2001-2005 гг. производительность труда в среднем росла по 7,5% в год, в 2006-2010-м – на 7,3%, то в 2011-2015 – только на 1,2%, а в 2016-2018 – вообще на 1%. При этом с высочайшей трибуны постоянно гремел призыв обеспечить среднюю по стране зарплату в 1000 рублей.
Некоторое время команда Кобякова чуть ли не в открытую саботировала это требование, видя, что ресурсов и возможностей для его исполнения нет. Но удержать соотношение не позволял целый ряд факторов. Во-первых, одним из приоритетов властей всегда остается повышение зарплаты бюджетников, хотя это всегда рискованно в кризисной экономике. Во-вторых, при ухудшении ситуации на рынке труда, удерживать квалифицированных работников можно только повышая им зарплату. В-третьих, несмотря на превышение заветного 1000-рублевого рубежа в среднем по стране, множество граждан до сих пор получает более чем скромные зарплаты, особенно в регионах. Так, в ноябре по данным Белстата более 1000 рублей в месяц получали лишь 37,5% работников средних и крупных организаций. У 17,7% заработки не превышали 500 рублей, а медианная зарплата в целом по республике составляла 848,5 рублей. Между тем, в структуре затрат предприятий доля расходов на оплату труда и отчисления на социальные нужды выросла с 21,2% в 2018 г. до 22,1% по итогам 9 месяцев 2019 г.. Это больше, чем в 2011-2012 гг., но существенно меньше чем в 2013-2015 (23,5 - 24,7%).
С «зарплатной» проблемой власти борются всеми доступными средствами. О некоторых я писал ранее. Теперь подключились и налоговые органы, выявляя незаконные схемы выплаты зарплат "в конвертах". Так, глава МНС Сергей Наливайко в конце января сообщил, что в I квартале 2019 г. в 42 тыс. организаций средняя зарплата составила менее 400 рублей, причем в 18 тыс. – даже меньше бюджета прожиточного минимума. После общения с налоговиками «исправились» и стали платить в среднем свыше 400 рублей более 1,2 тыс. организаций – то есть 2,86%. На остальные 97% повлиять почему-то не удалось – видимо от контрольно-аналитических мероприятий у них денег на зарплаты не прибавилось.
Если бы экономика росла на 6-7% в год, государство могло бы позволить себе увеличение зарплат бюджетникам, а компании – своим сотрудникам. При росте ВВП в 1-2% такая роскошь непозволительна. Разогрев экономики потреблением с помощью необеспеченных производством товаров и услуг зарплат – серьезный риск. Но не менее опасны увеличение бедности и неравенства – особенно для власти, столько лет спекулирующей на имидже социального государства.
Справиться с низкой производительностью труда, которая в Беларуси в разы ниже, чем в развитых странах, гораздо сложнее. Главным тормозом здесь остается госсектор. Это признал на последнем заседании Республиканского клуба директоров 6 февраля и замминистра экономики Дмитрий Ярошевич. Можно подсчитать, что производительность труда госпредприятий примерно на 1/4 ниже, чем у частных компаний и в трое – чем у организаций с иностранным капиталом. В придачу, у последних производительность труда на 40% больше, чем у организаций смешанной формы собственности. В основном такой результат обеспечивают банки, ИТ-сектор и ряд предприятий, где выше присутствие зарубежных инвесторов. А показатели госсектора напрямую связаны с его невосприимчивостью к зарубежным инвестициям, инновациям, отсутствием стимулов, а зачастую и отсталостью менеджмента. Некоторые технологии невозможно купить. Они приходят только вместе с инвесторами. Поэтому мало шансов улучшить менеджмент при доминировании собственности и владельческого надзора при высокой монополизации и ограниченной конкуренции. Последние события в сахарной отрасли наглядно показали, что госпредприятия и практика управления ими способны порождать коррупцию и хищения гораздо успешнее, чем рост эффективности и производительности труда
Правительству это давно известно, но его возможности что-то изменить сильно ограничены. Поэтому задача повышения производительности, неизменно фигурирующая в помянутых программах, столь же регулярно не исполняется. К примеру, в плане действий на 2020 год по созданию условий для развития экономики, утв. постановлением Совмина увеличение производительности труда провозглашается целью повышения эффективности работы государственных организаций Добиться этого правительство намерено путем совершенствования основ государственной политики, передачи в порядке эксперимента долгов нескольких госпредприятий Агентству по управлению активами и оптимизации функционирования некоммерческой (бюджетной) части госсектора экономики «в части субъектного состава и численности занятых». Проще говоря, сократить некоторое количество бюджетников. Авось поможет.
Если предприятия создают низкую добавленную стоимость, то и зарплаты наращивать не с чего. Однако попытки технологической модернизации без управленческой никакой эффективности и конкурентоспособности не обеспечивают. К сожалению, власти не заинтересованы в реальной самостоятельности предприятий. Ведь независимые бизнесмены и директора быстро превратятся в политическую силу, угрожающую положению бюрократии, контролирующей сегодня всю экономику страны. Так что планы повышения эффективности госсектора, скорее всего, останутся на бумаге. Впрочем, и без кардинальных перемен в экономике, разрыв темпов роста зарплаты и производительности труда в перспективе может сократиться. Но тогда не за счет увеличения второго, а за счет обвала первого...