Есть три вещи, на которые можно смотреть бесконечно: как течет вода, горит огонь и как государство регулирует цены. Менее чем за 1,5 месяца белорусские власти успели ввести и отменить предельный индекс роста цен, усилить и изменить регулирования цен на социально значимые товары, пригрозить закрывать магазины, нарушающие эти требования, и пообещать дезинфляцию в ближайшие полгода. Тем временем потребительские цены за 4 месяца успели вырасти на 3,3% при годовом прогнозе 5%, а на промышленную продукцию – на 3,9%.
Напугав бизнес регулированием цен на социально-значимые товары постановлением от 15.04.2020 № 30, МАРТ внес в него ряд поправок следующим постанловлением № 36. По сути, исходный документ переписан заново. Предполагается, что в изменениях учтены просьбы бизнесменов, с которыми они буквально осаждали министерство последнее время.
В результате ходоки могут праздновать перамогу – кое-что изменилось.
Новый перечень социально значимых товаров, на которые распространяется регулирование, стал гораздо более детализированным, в основном за счет повторения расшифровки позиций, первоначального перечня в письме № 03-02-10/354к. Но есть кое-какие различия.
Ключевой момент – импортерам теперь ограничивается не предельная максимальная надбавка на социально значимые товары, а предельный максимальный норматив рентабельности, используемый для определения суммы прибыли, подлежащей включению в отпускные цены – тоже в размере 10%. При этом уточняется, что отпускная цена на социально значимые товары устанавливается импортером исходя из контрактных цен, расходов по импорту (таможенные платежи, страхование груза, проценты по кредитам (займам, гарантиям), транспортные расходы, другие расходы в соответствии с законодательством), расходов на реализацию, рентабельности, уровень которой не должен превышать указанный размер. По сути, такое определение структуры отпускной цены импортера постановление № 36 повторяет п. 3 письма МАРТ от 22.04.2020 № 03-02-10/354к. Которое, в свою очередь, повторяет нормы пункта 5 Инструкции о порядке установления и применения регулируемых цен (тарифов), утв. постановлением Минэкономики от 22.07.2011 № 111.
Ограничение как надбавки, так и рентабельности может существенно ухудшить конечные финансовые результаты белорусских компаний. Ведь при определении своей маржи им приходится учитывать не только затраты (которые объективно растут), но и многочисленные и труднопредсказуемые риски своего бизнеса. Становиться убыточными или низкорентабельными никому не хочется – ни из социальной ответственности, ни из страха перед санкциями. К тому же банки весьма скептически отнесутся к заемщикам, рентабельность которых ограничивается предписанными МАРТом рамками. Помнится, кандидат в президенты Виктор Бабарико, еще будучи председателем правления «Белгазпромбанка», в прошлом году утверждал, что 15% – низкорентабельный бизнес, а если еще меньше – проще положить деньги на депозит.
Дело учетной техники
Чиновники – не банкиры. Они верят, что бизнесу на все про все вполне хватит 10% и почему-то не видят, что их формулировки позволяют импортерам «заталкивать» в цену столько расходов, сколько потребуется. Так что если для «внутреннего употребления» рентабельность за предписанные рамки не выйдет, то реальная маржа останется где-нибудь в дальних теплых краях. По калькуляциям все будет правильно – бумага все стерпит. Правда, при формировании контрактной цены нужно быть осторожным – мало ли что подумают таможенники о декларируемой стоимости или налоговики о трансфертных ценах. Зато есть еще «другие расходы в соответствии с законодательством», которые никакое законодательство никак не регламентирует. Поэтому можно выбрать разные способы распределения косвенных расходов, в т.ч. на реализацию, управление, чтобы перераспределить показатели для расчета уровня рентабельности. Например, такие расходы можно распределять пропорционально контрактным ценам или себестоимости (цена товара + транспортные, таможенные расходы, пошлины) или пропорционально валовой прибыли (отпускная цена – себестоимость). В последнем случае большая часть затрат «попадает» на самый маржинальный товар. Так что многое зависит от учетной политики (кстати, в 1С встречается специальная опция – тип распределения затрат).
Гораздо серьезнее требование о том, что оптовые надбавки к отпускным ценам производителей (импортеров) не могут превышать установленных размеров, независимо от количества посреднических звеньев. Эта норма тоже вернулась к нам из 90-х – нулевых годов. Когда-то именно для контроля за ее исполнением все были обязаны указывать в накладных цены производителя или импортера, а также размер своей надбавки. Отсутствие этой информации считалось грубейшим нарушением и каралось диким штрафом – до 5% суммы в накладной. Но с тех пор многое изменилось – многие санкции были отменены вслед за смягчением регуляторных требований. Но если последние возвращаются во имя сохранения антиинфляционных завоеваний, то и за санкциями дело не станет.
Шаловливая невидимая рука рынка
Тем временем рынок живет по своим законам. К примеру, в марте цены на молотый кофе выросли на 2,2%, а в апреле – на 1,7% – что довольно скромно для импортируемого товара при 16% девальвации рубля. Зато картофель, не обращая внимания на заклинания регуляторов, подорожал на 4,4% в марте и на 11,7% в апреле, яблоки – на 10 и 11,6%, цитрусовые – на 10,6 и 25,8%, гречка – на 4 и 11%. Сезонные факторы, валютные курсы и всплески спроса влияют на цены куда серьезнее, чем административные ограничения. И если табачные изделия могут подорожать на 2,4% в связи с ростом акцизов, то поднять цены на большинство непродовольственных товаров и многие бытовые услуги невозможно. Да и на ряд продуктов питания тоже – не столько из-за усилий МАРТ, сколько в связи с сокращением платежеспособного спроса.
Поэтому надежды Нацбанка на удержание цен если не в рамках прежнего прогноза, то хотя бы на уровне 5-6% отчасти оправданы. Это возможно – если объяснять ускорение инфляции в I квартале тг. лишь временным воздействием внешних факторов. Например, девальвацией рубля из-за неблагоприятной конъюнктурой внешних рынков, ажиотажного спроса на некоторые товары в условиях пандемии и введения за рубежом карантинных мер, ухудшения экономических настроений бизнеса и инфляционных ожиданий населения. Теперь власти надеются, что эти проблемы закончатся до июля, а во II полугодии квартальные темпы роста цен замедлятся и вернутся к уровню конца прошлого года. А потому Нацбанк загодя приступил к смягчению монетарной политики, снизив ставку рефинансирования до 8%, не обращая внимания на мнения МВФ и других международных организаций, обещающих, что рецессия в мире будет глубокой и долгой, а инфляция в Беларуси будет вдове выше, чем наши официальные прогнозы.
Что хорошего в дезинфляции
Уверенность регулятора в том, что «кратковременные проинфляционные факторы» в ближайшие пару месяцев сменятся «продолжительными дезинфляционными» (то есть замедлением инфляции) выглядит несколько противоречиво. Понятно, что в преддверии выборов чиновникам положено излучать уверенность, развеивать сомнения и недовольство хотя бы словесными интервенциями. Но иные временные явления порой затягиваются дольше, чем планируется.
Возможно, падение мирового спроса, низкие цены на сырьевые товары и мягкая денежно-кредитная политика в США, ЕС и России и впрямь поспособствуют замедлению инфляции в Беларуси. Но одновременно они могут не лучшим образом отразиться и на отечественном экспорте (который в I квартале уже упал на 12,4%), а следом – и на курсе рубля. Напомню, за первые 3 месяца у нас средние цены экспорта сократились на 2,6, а импорта – на 5,1%.
Другая надежда регулятора – что инфляция замедлится в связи с тем, что из-за ограниченности возможностей роста зарплат и доходов домохозяйств. Действительно, падение внешнего спроса, который неизвестно когда восстановится, не позволяет расти белорусской экономике. Проще говоря, если бизнес будет разоряться, а народ нищать, то и цены поднимать не получится. Из-за снижения доходов населения и предыдущего рывка цен покупательский спрос смещается в сторону более дешевых и менее качественных продуктов. Таким образом, потребительская корзина подешевеет, но не благодаря повышению эффективности экономики, а лишь за счет стремления «жить по средствам».
Первый звонок достаточно громко прозвенел в апреле: вслед за спадом в промышленности к марту на 10,5% оптовый товарооборот рухнул на на 22,4%, . розничный – на 13,6%, а товарооборот общественного питания на 42,4%. И это еще при том, что сокращение своих доходов население не ощутило в полной мере.
Если спрос не начнет расти, многие субъекты хозяйствования, которым не светит реальная помощь государства, будут просто разоряться или закрываться. Удержаться на плаву, сокращая издержки и цены или выстраивая новые бизнес-модели, получится далеко не у всех. Так что за выполнение прогноза по инфляции придется обществу придется расплачиваться безработицей и если не новой рецессией, то продолжением стагнации. Так что попытки властей с помощью регулирования цен переложить убытки от кризиса на бизнес аукнутся всей экономике – суммарные потери будут общими.
Впрочем, наша экономика с прошлого года особо не росла, что не мешало бурному росту зарплат. Так что в нынешний кризис мы будем расплачиваться за собственные дисбалансы, порожденные в основном неадекватной экономической политикой властей, а не внешними факторами. Пандемия коронавируса – только «вишенка» на этом самодельном тортике...
Comments