Новый парламент будет исключительно профессиональный. По первым прикидкам в нем будет 22 директора и главных специалиста предприятий (в т.ч. 1 зам по идеологии), но из них, кажется, только одна Анна Канопацкая – директор частного ООО. Остальные представляют госпредприятия или ОАО, контролируемых государством. Замечено 7 врачей, 9 руководителей учреждений образования, 23 чиновника разных рангов и профилей, по 2 милиционера и директора музеев, 3 военных, 1 сотрудник КГБ, 1 партийный функционер от ЛДПР и 1 дипломат. А еще 28 депутатов (есть такая профессия). На них вся надежда – люди опытные, знают что к чему и новобранцам покажут.
Парламент будет вполне идейным. В нем 8 членов КПБ (один по совместительству от «Белой Руси»), 1 – ОГП, еще 7 – представители ЛДПР и еще каких-то партий. Общественные организации представлены Белкоопсоюзом, фондом мира и ФПБ. Деловые союзы и профессиональные ассоциации не замечены. Видать, даже на GONGO не тянут.
Бизнес может готовиться пожинать плоды своей аполитичности, а отдельные его лучшие представители – готовности ходить на выборы. Ясно дело, певица (она же - завкафедрой искусства эстрады) куда больше приглянулась избирателям, чем какой-то доктор юридических наук, международный арбитр и PhD. Нам тут шибко образованные и обремененные мировой деловой практикой ни к чему. И обещания «не голосовать за все нехорошее» здесь не катят. А потому нечего по соцсетям и райцентрам раскатывать. Вот ежели б кто пообещал что-то хорошее протолкнуть – все равно бы тут не прокатило. Потому как парламент – не место для толкания. Даже в буфете. Потому как памяркоўнасть – über alles.
Теперь с нетерпением ждем законов, поддерживающих и стимулирующих развитие частного бизнеса – пропорционально его представительству в законодательном органе.
Пока же вольнонеопределенные эксперты и праздношатающаяся публика с наслаждением судачат - чего паре оппозиционерок делать в парламенте?
Учите матчасть, батеньки. И непременно по первоисточникам. Ибо много у Ленина сказано в масть. Многие мысли частично верны. В частности, насчет выборов – в тогдашнюю государственную думу. Гибкое у Ильича было личное мнение: «участвуя в выборах, мы невольно поддержим в народе веру в Думу, мы ослабим этим силу своей борьбы против подделки народного представительства. Дума не парламент, а уловка самодержавия. Мы должны сорвать эту уловку, отвергая всякое участие в выборах... Потому, что мы не можем теперь извлечь партийной пользы из выборов. Нет свободы агитации. Партия рабочего класса находится под опалой. Ее представителей арестуют без суда, ее газеты закрыты, ее собрания запрещены. Партия не может развернуть своего знамени легально при выборах, не может всенародно выставить своих выборных, не предавая их полиции. При таком положении дел целям нашей агитации и организации гораздо лучше служит революционное использование собраний без выборов, чем участие в собраниях для легальных выборов».
Но потом концепция изменилась. И вот уже Ильич призывает сочетать легальные и нелегальные методы борьбы (типа партию в шахматы и каратэ одновременно). А тех, кто не понял – критиковать с переходом на личности:
««Левые» в международном коммунистическом движении не понимали значения для революционной партии пролетариата сочетания легальных и нелегальных форм борьбы, не учитывали, что сила и непобедимость партии, владеющей революционной теорией, заключается в её тесной связи с массами».
.... Большевики, участвовали в самых контрреволюционных парламентах, и опыт показал, что такое участие было не только полезно, но и необходимо для партии революционного пролетариата как раз после 1-ой буржуазной революции в России (1905) для подготовки 2-ой буржуазной (II. 1917) и затем социалистической (X. 1917) революции...» (В.И. Ленин "Детская болезнь «левизны» в коммунизме").
Позднее один из тех депутатов-большевиков, Алексей Бадаев писал:
...Фракция большевиков была маленьким островком среди массы черносотенцев — зубров реакционнейшей IV Государственной думы. Устами депутатов-большевиков весь рабочий класс России обращался со своими требованиями к царскому правительству и разоблачал кровавый произвол царизма. Наши речи с думской трибуны имели огромное организующе-революционное значение. В условиях жесточайшего полицейского преследования каждого революционного работника наша фракция, обладавшая относительными «легальными» возможностями, естественно, должна была стать центром партийной работы в России. Сюда, во фракцию, стекались все нити партии: с одной стороны, из отдаленнейших районов России, а с другой стороны, из руководящих партийных органов, находившихся за границей. Депутаты-большевики находились в непрерывном общении с рабочими массами, посещали заводы и фабрики, создавали партийные ячейки, организовывали печатание и выпуск литературы...
... Когда «шестерка» стала самостоятельной фракцией, перед нами встали задачи еще более ответственные, чем раньше. Наши выступления в Думе стали более частыми и вместе с тем еще более резкими, еще более революционными. Большевистская фракция развернула огромную работу».
Учитесь, девушки, азам и высшей математике политического каратэ.
Кстати, во IV Государственной думе (1912-1917) из 442 депутатов,социал-демократическая фракция вместе с примкнувшими к ней насчитывала 14 человек, в т. ч. 6 большевиков. То есть в парламенте империи было всего 1,36% большевиков – всего за 5 лет до октябрьской революции. У нас же имеется 2 оппозиционерки на 110 депутатов – 1,8%. Стало быть в 1,5 раза больше. Нехилые шансы, если сравнивать с тем, что имелось 100 лет назад...