Громы и молнии, обрушившиеся 16 ноября на поярдки, угнездившиеся в кредитно-финансовых организациях, могут стать поворотным моментом в государственном регулировании этой сферы и ее отношений с реальным сектором. Если, конечно, тезис о том, что «деятельность банков должна быть результативной и максимально учитывать интересы национальной экономики», будут воплощаться во взвешенные и компетентные действия.
Разобраться, соответствует ли действующая система государственного регулирования банковской сферы задачам социально-экономического развития страны лучшим мировым практикам, следовало давно. Но заявления Президента Александра Лукашенко о пересмотре подходов к регулированию в этой сфере и, особенно, с заработками банкиров, почему-то шокировала некоторые СМИ.
Между тем, государственное регулирование вопросов оплаты труда и материального стимулирования в банках существует в Беларуси с 1996 года и неоднократно менялось. ныне действующие инструкции об оплате труда работников банков и о порядке и условиях выплаты вознаграждения по итогам работы за отчетный год или годового бонуса утверждены 4 года назад постановлением правления Нацбанка от 11.09.2013 № 524. В 2014-2016 гг. в него 6 раз вносились поправки. Правила в целом получились довольно либеральные. Почти все вопросы, включая порядок установления размеров оплаты труда, размер коэффициента соотношения средних зарплат руководителей и по банку в целом, определяются уполномоченным органом управления банка, а решение о выплате руководителям годовых вознаграждений или бонусов – общим собранием акционеров. Ограничения, в т.ч. по тарифной ставке и размерам годовых бонусов (до 10% прироста чистой прибыли банка, но не более 12 окладов), обязательны только для госбанков. Кроме того, согласно постановлению Совмина и Нацбанка от 15.06.2016 № 465/18 с 1 января т.г. руководителям банков, независимо от форм собственности, по итогам работы за отчетный год может выплачиваться только вознаграждение или годовой бонус.
Если государство недовольно содержанием или выполнением норм законодательства – оно властно их изменить (что Президент на совещании и поручил сделать), а виновных – наказать. Сложнее повлиять на частные, а тем более, иностранные банки, которых у нас больше половины. Почему-то считается, что любые ограничения здесь противоречат мировой практике и «не понравятся МВФ, может, и еще каким-то международным организациям». Но не исключено, что за рубежом такая попытка встретит куда больше понимания, чем у местной публики.
Скажем, «Базель III» лишь рекомендует, чтобы в банке не менее 50% вознаграждений начислялось в нефиксированной форме, а бонусы корректировались, откладывались, а при необходимости – отменялись в зависимости от результатов деятельности банка. Но в ряде стран после финансовых кризисов к системам стимулирования в финансовом секторе были претензии посерьезнее. Так, в ЕС по требованиям Европейской службы банковского надзора (EBA) с 2014 г. премиальные сотрудников банков ограничены их годовым окладом. В исключительных случаях и с одобрения акционеров бонус может превысить фиксированную часть вознаграждения в 2 раза наиболее высокооплачиваемым сотрудникам с общим заработком более 500 тыс. евро или тем, чей бонус превышает 75 тыс. евро и 75% фиксированной зарплаты. Под действие этого правила подпадали 1,1 тыс. топ-менеджеров европейских банков. Впрочем, действия властей ЕС вызвали бурные протесты банкиров и откровенно саботируется. В США намерение ужесточить компенсационную политику в банках содержится в законе Додда–Фрэнка 2010 г. Но договориться о конкретных мерах американские законодатели так и не смогли, а нынешний президент намерен идти вообще другим путем.
В России в 2014-2016 гг. тоже делались попытки законодательно ограничить бонусы ключевых менеджеров банков, а заодно – негосударственных пенсионных фондов, профучастников рынка ценных бумаг, управляющих и страховых компаний. Регуляторам приходится реагировать на возмущение общественности тем, что государство вынуждены тратить миллиарды евро из бюджета на спасение кризисных банков. Но оказалось, что ограничения легко обходятся: достаточно увеличить фиксированный оклад и разнообразить структуру надбавок и стимулирующих выплат. Например, если регулятор ограничивает размер годовых бонусов, их можно частично заменить ежемесячными премиями, расширять соцпакет, выплачивать часть зарплаты акциями или другими ценными бумагами, привязанными к котировкам банков. Придумают что-нибудь и наши банкиры.
Трудно спорить с тезисом о том, что «в банковской системе зарплата должна быть заработанной». Нужно лишь правильно выбрать критерии оценки этих заработков. В мировой практике мотивация топ-менеджмента редко привязывается исключительно к прибыли. Обычно здесь используется целый комплекс показателей. Но зачастую он строится так, что бонусы можно получить за слишком рискованные операции, а то и при наличии убытков. В результате вознаграждения ключевых менеджеров зачастую неадекватны их достижениям. Скажем, в 2015 г. совокупная прибыль 10 крупнейших российских банков сократилась более чем вдвое по сравнению с 2014 г., а «топы» получили вознаграждения на 10% больше – ни много, ни мало 15,3 млрд. RUB. Не исключено, что такая проблема имеется и в Беларуси. У нас не придерживаются международных стандартов корпоративного управления, рекомендующих раскрывать суммы и принципы формирования вознаграждения руководства банков (и иных публичных компаний). Правда, по слухам, недавно Нацбанк затребовал такие сведения у отечественных банков. Но если регулятор их и получил, то с общественностью не поделился. Впрочем, какой бы ни была эта информация, надо исходить из реалий. Бессмысленно требовать от топ-менеджеров фантастических достижений в условиях общего падения экономики, а поощрение за спекуляции на фоне всеобщего кризиса может выглядеть довольно спорно. Скажем, в 2015 г. прибыль банковского сектора Беларуси сократилась на 22,8% по сравнению с предыдущим годом (в рублях в текущих ценах), а в 2016-м – выросла в 1,5 раза к 2015 году. Но в долларовом эквиваленте в 2015 г. наблюдался 2-кратный спад, который не прошлогодний рост компенсировал лишь на четверть. Кстати, в обрабатывающей промышленности чистая прибыль в 2016 г. в долларовом эквиваленте тоже была на 25% меньше, чем в 2014-м, даже с учетом манипуляций с курсовыми разницами и амортизацией.
Система бонусов имеет несколько минусов. Они выплачиваются из прибыли, что уменьшает ресурсы для развития бизнеса и затрудняют управление издержками. К тому же стремление получать высокие бонусы часто стимулирует менеджеров заниматься рискованными спекулятивными операциями со средствами клиентов и самих банков. Кредитование и иные услуги клиентам их интересуют куда меньше. С другой стороны, производительность труда иных финансистов колоссальна: они управляют значительными денежными потоками, которые при правильном вложении обеспечивают многомиллионные доходы.
Зарубежных владельцев удивит не столько попытка законодательно ограничить заработки топ-менеджеров банков, сколько их неадекватность в нашей стране функционалу и профессиональным достижениям банкиров. В большинстве стран привыкли, что главы корпораций, в т.ч. банков зарабатывают во много раз больше, чем министры и президенты, не говоря уже о рядовых тружениках. Хотя, австрийские или российские акционеры могли бы сообразить, что если их «дочка» находится в юрисдикции, где годовщина Великой октябрьской революции – государственный праздник, то придется уважать бережно хранимые там традиции уравниловки и раскулачивания. Кому-то из руководителей белорусских дочерних банков, возможно, поможет заграница: сравнительно несложно оформить там вознаграждения за какие-либо формальные посты или услуги. А вот для отечественных госбанков ограничение заработков руководителей и ведущих специалистов может стать серьезной угрозой. Найти высококвалифицированных специалистов станет труднее, а сокращение своих доходов кое-кто попытается компенсировать незаконными способами.
Карта борьбы с неравенством часто бывает козырем в популистских играх. Но в Беларуси довольно сложно вызватm недовольство широких масс против тех, чьи доходы выше недостижимых 500 USD. Избежать расслоения доходов при наличии даже небольшой доли частного сектора невозможно. Поэтому у властей есть 2 варианта: создать условия для «подтягивания» заработков основной массы населения на более высокий уровень, либо «наезжать» на богатых с помощью ограничений и дополнительных налогов, чтобы минимизировать неравенство. Заметим, что социологические исследования показывают, что терпимым является неравенство, при котором 20% наиболее состоятельных людей в 1,5 раза богаче среднего уровня. У нас же по данным Белстата коэффициент Джини (индекс концентрации доходов), напротив, сократился с 0,285 в 2012 г. до 0,279 в 2016-м (для сравнения, в России – 0,4%) и вряд ли сильно увеличился в текущем году. При этом, если начисленная среднемесячная зарплаты работников финансового сектора в последние 7 лет неизменно в 1,7 – 1,8 раз превышают среднереспубликанский уровень, то в промышленности это превышение сократилось с 9,7% до 2,5%, в строительстве – с 22,8% до 1,9%, а в секторе государственного управления после спада в 2011-2013 гг. вернулась к 22%.
Поэтому волна народного гнева против «жирных котов» из банковской подворотни вероятна не больше, чем в отношении купающихся в льготах айтишников (у которых средняя зарплата втрое выше среднереспубликанской) или начальства, экономическая политика которого не позволяет хоть немного «барствовать» большей части населения. Памяркоўныя белорусские налогоплательщики могут лишь наблюдать, как их деньги регулярно текут через бюджет на спасение госбанков, которые сами годами перекачивают эти же деньги в провальные госпрограммы. Но бизнесмены и директора предприятий хорошо помнят, что пока в реальном секторе прибыль «съедалась» огромными процентами по кредитам, явными и скрытыми комиссиями, на улицах Минска росли роскошные офисы банков. Когда же денежно-кредитная политика изменилась, ее жесткость больше всего ощутили промышленность, строительство и торговля. Так что многим понравилось заявление главы государства о необходимости заставить банки работать на благо национальной экономики и разработать четкую систему оплаты труда банкиров – справедливую и работающую по-человечески. Иные уже размечтались, что за столь красивым лозунгом последует конкретное смягчение условий выдачи кредитов и оказания других финансовых услуг.
Впрочем, справедливость – категория весьма относительная. Кому-то кажется вполне человечным, если те, кто принимает решения на многомиллионные суммы, получают вознаграждение, адекватное важности и рискам этих операций, а также знаниям и опыту, которые при этом требуются. Кто-то уверен, что не по-людски набивать карманы на спекуляциях за счет разорения рабочих, крестьян и прочих сословий. А иные воспринимают каждый доллар или рубль в чужом кармане как личное оскорбление или ведомственную недоработку...