Обещания властей либерализовать условия предпринимательской деятельности вызвали волну творческой активности в белорусских экспертных массах. Сегодня нет недостатка в предложениях, что-нибудь взять и отменить. Правда, зачастую эти идеи заведомо неисполнимы или нацелены на борьбу не с основными проблемами, а лишь с их внешним проявлением.
В частности, это происходит с проблемой применения в нашей стране субсидиарной ответственности. Можно привести много случаев привлечения к ней невиновных лиц, произвола контролирующих органов, поверхностного разбирательства, ангажированности судебных решений и сломанных людских судеб. Но причина этих безобразий кроется не в самом институте субсидиарной ответственности, который имеется во всех цивилизованных странах, а в практике его применения в Беларуси.
В Евросоюзе доля решений о привлечении к субсидиарной ответственности на порядок меньше, чем в Беларуси. Хотя добросовестная деловая практика считается на Западе общепринятым стандартом поведения, и там встречаются обман инвесторов и партнеров, мошенничество, преднамеренное банкротство. Но массовое неисполнение обязательств, тем более, в госсекторе, за рубежом редкость. У нас же, к сожалению, есть немало случаев, когда руководители и собственники своими неадекватными, а иногда преступными действиями, игнорированием стандартов корпоративного управления и некомпетентностью доводят предприятия разных форм собственности до банкротства. При этом интересы кредиторов (кроме государства) защищены слишком слабо. Именно это не в последнюю очередь является причиной низких позиций Беларуси в различных кредитных и инвестиционных рейтингах.
Вопрос в том, чтобы суд объективно и беспристрастно устанавливал в подобных случаях вину конкретных лиц и защищал интересы не только государства, но и всех остальных кредиторов, прежде всего, частных. Так, за уклонение от обязанности погашения кредиторской задолженности (не обязательно по решению суда) и доведение до банкротства государственных предприятий в ряде случаев следовало бы привлекать к субсидиарной ответственности как руководителей этих предприятий, так и чиновников высшего ранга, а также государство – в соответствии с п. 5 ст. 115 ГК. Но для этого требуется наличие в стране независимого суда – как, впрочем, и в остальных случаях, когда речь идет о защите интересов частных собственников и инвесторов. Фокус в том, что такой суд невозможен исключительно в отдельно взятой экономической сфере. Его появление неизбежно «потянет» за собой требование о независимости остальных судов. А это уже грозит ограничением всевластия чиновников и быстро зайдет так далеко, как не смеют не то что вымолвить, но и помыслить наши записные либертианцы.
Если цель работы судов – исключительно защита «интересов государства», под которыми на самом деле понимаются интересы бюрократии, то ни смягчение, ни даже отмена субсидиарной ответственности проблемы не решат. В Уголовном кодексе и КоАП достаточно статей, по которым можно, при желании, привлечь не только недобросовестных, но и просто неразворотливых или невезучих бизнесменов и менеджеров. Напомню, нормы об экономическом (деловом) риске появились в ст. 39 УК и ст. 5.4 КоАП почти 3 года назад, но легче от этого бизнесу не стало. Не поможет и пересмотр очередности удовлетворения требований кредиторов в ст. 60 ГК и ст. 144 Закона от 18.07.2000 № 423-З «Об экономической несостоятельности (банкротстве)».
Поэтому предложение об «исключении положений о субсидиарной ответственности из Гражданского кодекса Беларуси» выглядит нелепым и безграмотным популизмом. Нельзя просто выбросить все упоминания этого института: как самого понятия в ст. 370 ГК, так и норм о субсидиарной ответственности в п. 3 ст. 52 ГК, которая применяется наиболее широко. Именно порядок ее применения должен быть изменен – но только вместе с целеполаганием деятельности экономического правосудия. В ряде случаев вообще невозможно обойтись без субсидиарной ответственности, в частности:
- лиц, давших письменное согласие на совершение соответствующей сделки несовершеннолетним (п. 3 ст. 25 ГК);
- поручителей и гарантов (ст. 343 и 349 ГК);
- основного общества в случае его вины в экономической несостоятельности (банкротства) дочернего общества (п. 2 ст. 105 ГК);
- при передаче обремененного рентой недвижимого имущества в собственность другого лица (п. 2 ст. 557 ГК);
- правообладателя по требованиям, предъявляемым к пользователю (ст. 910-6 ГК);
лицензиара по требованиям, предъявляемым к качеству товаров, работ и (или) услуг лицензиата, на которых (в отношении которых) применяется товарный знак лицензиара (ст. 1023 ГК).
Дефекты и слабости института частной собственности в Беларуси заключаются в основных принципах действия основных государственных институтов. Обсуждение с правительством, представляющим интересы бюрократии, этих принципов, обеспечивающих этой самой бюрократии контроль над собственностью, а, следовательно, сохранение власти, – занятие увлекательное, сулящее немалый PR-резонанс. Но толку от него не будет. Если, конечно, целью такой дискуссии не является свержение существующего строя. Впрочем, полагаю, что у авторов предложений расправиться с отдельно взятой «субсидиаркой» нет ни такой цели, ни ресурсов и воли для ее достижения.