От постановления пленума Верховного суда от 19.12.2019 № 6 «О применении судами законодательства при рассмотрении экономических и гражданских дел, возникающих из налоговых правоотношений» деловое сообщество ожидало многого. Прежде всего – разъяснения применения прин-ципа «основной цели», недавно поя-вившегося в налоговом законода-тельстве. Но о ней даже не стали поми-нать. Большая часть постановления касается различных процессуальных тонкостей или просто напоминает судьям отдельные нормы кодексов. Но есть нюансы, которые не оставят рав-нодушными неюридическую публику.
Многообещающе выглядит напоминание о правилах оспаривания решений налоговых, иных уполномоченных органов, обжаловать действия (бездействие) их должностных лиц, проверки законности принимаемых ими решений. В основном эта часть постановления адресована, разумеется, судам. Но для бизнеса это – сигнал о возможностях защиты прав налогоплательщиков, а также собственников имущества, участников, руководителей организаций, в том числе бывших.
Это только присказка. По-настоящему интересны два пункта.
Прежде всего, это п.14 постановления, где говорится о необходимости проверки законности применения положений п.п. 4 и 5 ст. 33 НК при рассмотрении дел об обжаловании решений уполномоченных органов о взыскании налогов и пеней в связи с корректировкой налоговой базы и (или) суммы подлежащего уплате (зачету, возврату) налога (сбора). О наличии оснований для такой корректировки, по мнению Пленума, могут свидетельствовать доказательства, подтверждающие, в частности:
сокрытие объектов налогообложения, занижение налоговой базы;
завышение расходов, затрат, учитываемых при налогообложении;
завышение вычетов по НДС, профессиональных налоговых вычетов;
отражение в бухгалтерском и (или) налоговом учете недостоверных сведений об участии контрагентов в хозяйственных операциях;
учет для целей налогообложения только хозяйственных операций, непосредственно связанных с уменьшением налоговой базы и (или) зачетом, возвратом суммы налогов, сборов;
отсутствие материальных и трудовых ресурсов (например, оборудования, складских помещений, транспортных средств, сырья, комплектующих, управленческого и технического персонала), экономически необходимых для совершения хозяйственной операции, отраженной в бухгалтерском и (или) налоговом учете.
То есть, ВС обнаружил нечто, с незапамятных времн известное любому ревизору. Оказывается, уход от налогов сводится к двум стратегмам: занижение доходов и завышение расходов. Все остальное – вариации на эти темы: сокрытие выручки, занижение прибыли путем искусственного создания затрат, вроде липовых маркетинговых и посреднических услуг, а также разнообразные схемы для получения вычета и возврата НДС, столь же искусственные попытки примазаться к льготам и льготным режимам налогообложения и т.п. На худой конец сойдет и перенос обязанности платить налог во времени.
К сожалению, пленум ВС не уточняет, какие конкретно схемы могут использоваться субъектами хозяйствования для перечисленных безобразий. Между тем, бизнес, прежде всего, ждет обещанной судебной практики, которая должна показать, что теперь считать предосудительным уклонением от уплаты налогов, а что сойдет за приемлемую оптимизацию. Так что бухгалтерам по-прежнему придется ломать голову, чем отличается, скажем, завышение затрат от простого их признания в некоторых спорных ситуациях. Скажем, когда ускоренная амортизация – дозволенный метод, а когда – завышение затрат? Когда дробление – полезный вывод на аутсорсинг вспомогательных бизнес-процессов, а когда – хитрый способ вывода активов и обмана кредиторов? Где граница, разделяющая добросовестность и злоупотребление правом? Можно ли довериться юристам, уверяющим, что изобретенная ими схема абсолютна законна (только потому что прямо не запрещена), или гнать в шею безответственных "консильери", заталкивающих нас на растерзание статье 243 УК?
Кое-какое представление пытается дать МНС, опубликовавшее на своем сайте 4 примера манипуляций, которые могут повлечь доплату налогов. Но по-настоящему разбираться, где имеет место сокрытие и завышение, а где правомерные признание затрат и права на вычет, контролеры и суды по-прежнему будут в индивидуальном порядке. Методом проб и ошибок, возможно, в том числе и судебных.
Относительно свежим можно считать указание о том, что при проверке оснований для корректировки налоговой базы и (или) суммы подлежащего уплате налога судам необходимо учитывать, что хозяйственные операции отражаются в бухгалтерском учете и отчетности исходя не столько из их правового, сколько из их экономического содержания. Относительно – потому что принцип приоритета содержания над формой существует в п. 7 ст. 3 Закона от 12.07.2013 № 57-З «О бухгалтерском учете и отчетности» более 6 лет (а в Концепции МСФО – почти полвека). А свежим – потому что у нас этот принцип стал востребованным совсем недавно. Когда до чиновники, наконец, сообразили, что бесчисленные бумажки, наличию и оформлению которых много лет уделялось непомерно много сил и внимания, не только не гарантируют неукоснительное исполнение законодательства, но зачастую позволяют его безнаказанно обходить.
Второй интересный момент – пункт 15 постановления. В нем разъясняется, что предусмотренный п. 2 ст. 61 НК пятилетний срок для предъявления требования об уплате налога, сбора (пошлины), исчисляемый со дня истечения срока их уплаты, является предельным и восстановлению не подлежит. Но если проверяемый период в соответствии с законодательными актами превышает 5 лет и (или) субъектом хозяйствования представлена уточненная налоговая декларация, то 5-летний срок взыскания не применяется.
На первый взгляд, ВС просто напомнил одну из норм кодекса, действующую более года. Но кое-что стоит уточнить.
Одним из главных либерализационных достижений последних лет заслуженно считается ограничение периода проведения налоговых проверок. Он должен составлять не более 5 календарных лет, предшествующих году, в котором назначена проверка, плюс истекший период текущего календарного года. В случае представления уточненной налоговой декларации по налогу на прибыль или НДС, содержащих уменьшение налоговых обязательств за период свыше 5 лет, проверка проводится за период, за который представлена такая декларация. А по иным вопросам в пределах компетенции налоговых органов проверяемый период ограничивается до 3 лет, предшествующих году назначения проверки, и истекшим периодом текущего календарного года (п. 4 ст. 74 НК).
Однако 3 или 5-летний период не ограничивается в случае проведения проверки по поручениям президента, Совмина, председателя Комитета госконтроля или Генерального прокурора, а также их заместителей, по поручениям органов уголовного преследования по возбужденным уголовным делам или в случае проведения дополнительной проверки. В п.16 Указа от 16.10.2009 № 510 "О совершенствовании контрольной (надзорной) деятельности в Республике Беларусь" есть еще ряд основания для назначения проверок за периоды, превышающие 5 лет – соблюдения бюджетного законодательства, законодательства об использовании господдержки, бюджетных средств, государственного имущества, и охране окружающей среды, надзора за банковской деятельностью.
Учитывая, что плановые проверки теперь сменились выборочными, беспокоиться по пустякам контролеры нынче не станут. А потому если уж свыше поступит поручение проверить кого-то с начала времен, значит, овчинка стоит выделки.
Поэтому вполне логично стыкуются исключения из 5-летнего периода проверок с исключениями по сроку давности для взыскания налогов. Действительно, стоит ли проверять какие-нибудь дела минувших дней, глотать пыль бухгалтерских хартий, если по результатам раскопок нельзя доначислить налоги. Зря что ли старались?
Получается, что бизнесу не стоит расслабляться под бравурные речи об улучшении делового климата и смягчении ответственности. Мало ли кто и почему попадет в поле зрения больших начальников. Из высоких кабинетов далеко видно…