Позитивные изменения, появившиеся в налоговом законодательстве в 2019 году – презумпция добросовестности, ограничение периода проведения проверок, срока давности при взыскании налогов и размера пени – «уравновешивается» новыми механизмами борьбы с уходом от налогов, в т.ч. доктриной «основной цели».
Если контролирующие органы не стали торопиться с применением столь мощного оружия, то это не повод расслабляться. У контролеров есть много возможностей очень эффективно пополнять бюджет без лишних сложностей и в обход мер, призванных защищать интересы бизнеса и снижать деловые риски.
Например, в 2019 г. плановые проверки заменили выборочными и контролирующие органы пообещали перейти от проверок и наказаний к широкому применению профилактических и предупредительных мероприятий. Одно из них – мониторинг. Эта форма контроля появилась в Беларуси с 1 октября 2012 г., когда в указ № 510 было включено Положении о порядке проведения мониторинга, регламентирующая применение этого инструмента. Но широко применять его стали гораздо позже.
На первый взгляд мониторинг – штука очень прогрессивная. Не проверка какая-нибудь, а наблюдение, анализ, оценка, установление причинно-следственных связей с направлением рекомендаций по устранению и недопущению выявленных недостатков. Неискушенной публике может показаться немного удивительным, что недостатки обнаруживаются без проверки. Но опытному контролерскому глазу сразу видно, где что не так, чтобы получить оперативную оценку фактического состояния объектов и условий деятельности субъекта мониторинга «на предмет соответствия требованиям законодательства, выявления и предотвращения причин и условий, способствующих совершению нарушений». Полномочия, предоставленные контролирующим органам и их должностным лицам для проведения проверок при мониторинге не используются. Но и обязанностями можно не слишком обременяться.
При обнаружении в ходе мониторинга нарушений, субъекту вручаются рекомендации по их устранению. После этого перед компанией возникает выбор.
Вариант № 1: добровольно устранить указанные нарушения (недостатки) и сообщить об этом контролирующему органу в установленный им срок. Если речь идет о налогах, это означает, что вы их недоплатили (по ошибке или умышленно) и вам предлагают вернуть сокрытое в бюджет. Придется также уплатить пеню, но можно избежать иных мер ответственности. Если конечно, не попадаться повторно.
Вариант № 2: не соглашаться в выводами мониторинга и выявленные нарушения не устранять. Тогда будет назначена внеплановая проверка в порядке, установленном подп. 12.2 указа № 510. Если она окажется результативной, строптивца ждут все причитающиеся меры ответственности, предусмотренные законодательством.
Спрашивается, кто же станет добровольно признавать себя нарушителем и доплачивать налоги на основании рекомендаций, выписанных по итогам мониторинга? Да те, кто заведомо знает, что уклонялся от налогов и боится, что это докажут, несмотря на кучу тщательно оформленных документов и помощь консультантов, заверявших, что все схемы «абсолютно законны». А также те, кто опасается, что тщательная проверка нароет куда больше нарушений, чем мониторинг, и сильно сомневается, что в суде удастся отстоять свою правоту.
Поэтому принцип «основной цели» в п. 4 ст. 33 НК – как ядерное оружие. Его можно почти не применять, но факт его существования способен парализовать желание спорить с контролерами.
Принцип "основной цели" действительно позволяет разоблачать множество схем, с помощью которых завышаются затраты и цены, скрывается выручка и прибыль, получаются вычеты по НДС и право на некоторые льготы могут быть признаны незаконными. Формально они не нарушают законодательство, но по сути являются притворными сделками. Незаконными их делает именно п.4 ст. 33 НК, что дает право требовать корректировку налоговой базы и доплату налогов. При условии, что контролеры докажут, что основной целью той или иной хозяйственной операции является только желание платить поменьше налогов, а не деловые обстоятельства. Понять и принять такие новые правила отношений бизнеса и государства трудно, но деваться некуда (см. здесь)
В мировой практике выработаны довольно четкие критерии определения схем «агрессивного налогового планирования» и накоплен богатый опыт их разоблачения. Нам же почти год рассказывали, что с критериями торопиться не надо, их подскажет судебная практика. Но с ней как-то все не складывается. Долгожданное постановление пленума ВС № 6 разочаровало банальным повторением нескольких норм Налогового кодекса без малейших попыток объяснить особенности их применения. Между тем было очевидно, что как только контролеры начнут предъявлять претензии по вопросам основной цели ряда расходов, дробления бизнеса и посреднических операций, многим компаниям несдобровать.
На самом деле, практика есть. Только не судебная, а весьма своеобразная. Собственно, можно вообще не доводить до проверки, уголовного дела и суда.
Камеральный контроль, и мониторинг, включая анализ таможенной статистики, сделок с недвижимостью и т.п., позволяют довольно точно определить цели большинства хитроумных «многоходовочек» с созданием цепочек и колечек посредников, сомнительных беспроцентных замов, уступки требования долгов, взаимозачетов, а также разнообразных услуг, оказываемых лишь на бумаге.
Например, в поле зрения контролеров легко могут оказаться крупные импортеры, получающие товар, произведенный в одних странах, через поставщиков из других стран. Скажем, немецкие товары через карибский офшор или китайский – через латвийскую фирму. Можно заподозрить, что вся разница между ценой производителя и задекларированной таможенной стоимостью в Беларуси – сокрытая прибыль. Которая репатриируется через беспроцентные займы от нерезидентов из офшоров. Ну-ка объясните, чего ради вас бесплатно кредитует компания с Виргинских островов? И откуда у нее такие деньги? Конечно-конечно, это все не запрещено. Но как там у вас с основной целью по п.4 ст.33?
При желании чаще всего можно доказать, что эти операции проводились исключительно для завышения стоимости товаров, чтобы скрывать прибыль от налогов, для обналички, вывода капитала и т.п. Но доказывание подобных безобразий – дело весьма хлопотное, требующее специальных знаний, навыков, времени и сил. Придется трепать нервы в суде, предъявляя собранные доказательства и пререкаясь с адвокатами. Если дело окажется резонансным, то не избежать причитаний СМИ и всяких активистов по поводу очередного притеснения бизнеса. Конечно, суд все понимает и стоит на страже интересов государства, но и осечки случаются.
Гораздо проще по итогам мониторинга предложить владельцами руководителям компании сделку: заплатите, сколько требуется, или возбудим уголовное дело и проверим по полной программе – хоть с юрского периода. Обычно это действует. Во-первых, руководители и собственники проверяемых компаний опасаются спорить с контролерами и правоохранителями. Во-вторых, они сильно сомневаются в объективности и непредвзятости суда при рассмотрении налоговых дел. Да и в аргументах в свою защиту тоже. А потому бизнесмены чаще всего склонны смириться и принять "предложение, от которого нельзя отказаться". То есть – вариант № 1.
При этом налогоплательщик добровольно отказывается от презумпции добросовестности, а контролеры избавляются от бремени доказывания налоговых нарушений. Получается, что мониторинг позволяет благополучно «объехать» шумно разрекламированные либеральные поблажки – с большой экономией времени контролирующих органов и судов, а также – с немалой выгодой для бюджета.
Риск проверки, проводимой в случае отказа выполнить рекомендации мониторинга, усугубляется двумя обстоятельствами. Такая проверка может быть проведена за сколь угодно длительный период и если что-то найдут, то налоги придется доплачивать за все это время.
По общему правилу, проверка соблюдения налогового законодательства проводится за период, не превышающий 5 календарных лет, если иное не установлено законодательными актами), предшествующих году, в котором в установленном порядке принято решение о назначении проверки, а также за истекший период текущего календарного года (п. 16 указа № 510, п. 4 ст. 74 НК). Однако проверяемый период в некоторых случаях не ограничивается, в т.ч. если проверка проводится по поручениям Президента, Совмина, председателя КГК или генпрокурора и их заместителей, а также органов уголовного преследования по возбужденным уголовным делам, или при проведении дополнительных проверок.
Замечу, и сам Указ № 510 не применяется при осуществлении контрольных мероприятий для подтверждения устранения проверяемым субъектом нарушений, выявленных в ходе мониторинга (п. 23 указа № 510).
С другой стороны, согласно п. 2 ст. 61 НК взыскание налога производится лишь в том случае, если требование об их уплате предъявлено в течение 5 лет со дня истечения срока уплаты. Но если проверяемый период в соответствии с законодательными актами превышает 5 лет или плательщиком представлена уточненная налоговая декларация, то срок давности не ограничивается.
И тут сюрприз: «устранение нарушений» по результатам мониторинга в нашем случае – это доначисление налогов. Следовательно, придется сделать перерасчет, отразить корректировки в бухучете в соответствии с Национальным стандартом бухучета и отчетности "Учетная политика организации, изменения в учетных оценках, ошибки", утв. постановлением Минфина от 10.12.2013 № 80, и подать уточненные налоговые декларации. То есть своими руками сделать то, что лишает нас права на ограничение срока взыскания налогов более чем за 5 лет.
Получается, что на практике возможны ситуации, когда не ограничивается не только возможность назначения внеплановой проверки, но и охватываемый ей период, а также срок давности для взыскания налогов. Период проведения самого мониторинга тоже не ограничен. То есть рекомендации контролеров могут касаться устранения выявленных в ходе мониторинга нарушений за любое время – с доплатой соответствующих налогов, некогда так хитроумно скрытых. Одно утешение – пеня за недоплату налогов взыскивается только за 5 последних лет.
***
Если субъект откажется добровольно устранить указанные нарушения, к нему пришлют внеплановую проверку. Которая при определенных обстоятельствах пятью годами не ограничивается. Тогда ясно, почему кое-кто не торопится искать "основную цель" по п.4 ст. 33 НК. Зачем утруждаться какими-то презумпциями и доказательствами, если можно припугнуть собственников и директоров (если известно, что у них есть грешки) и потребовать пополнить бюджет на приличную сумму. Разумеется, в пределах разумного, чтобы не доводить проверяемых до крайности.
Отсюда вывод: чтобы реально ослабить контрольный пресс и снизить риски бизнеса, необходимо сократить период проведения мониторинга, ограничить возможность применения исключений, позволяющих назначать внеплановые проверки, установить однозначно срок давности для взыскания налогов, сформулировать четкие признаки схем уклонения от налогов и критерии применения п.4 ст. 33 НК. Чтобы они могли применяться цивилизованно, на основе научных подходов и мирового опыта. Тогда и пресловутая судебная практика правильно сформируется...