Пока неясно, как долго продлится пандемия в мире и отдельных странах. Поэтому оценивать масштаб экономических и иных потерь, их последствия и картину будущего можно лишь с очень низкой степенью вероятности. Но попытки таких оценок неизбежны. Уж больно увлекательно занятие – строить долгосрочные прогнозы, отвлекаясь от повседневной суеты.
Дежурный штамп «мир больше никогда не будет прежним» ничего не проясняет. Что-то меняется всегда. Гераклит это сформулировал еще 2,5 тысячи лет назад – πάντα ρεῖ καὶ οὐδὲν μένει. И не ошибся. Что Гремели войны и революции, бушевали эпидемии и ураганы, возносились и разваливались империи, совершались и опровергались открытия, травили гениев и пели дифирамбы негодяям, надувались и лопались «пузыри» на рынках. После каждой встряски люди заверяли себя – «все изменится и больше никогда». Да, менялись моды и орудия убийства, гаджеты и транспорт, носители информации и средства коммуникации, финансовые инструменты и музыкальные ритмы. Не меняется только сам человек. Семь смертных грехов плюс легкомыслие, невыученные уроки истории, тяга к простым решениям сложных проблем всякий раз перевешивают призывы беречь мир, соблюдать 10 заповедей, и почаще мыть руки.
Сомнительно, что после отмены карантина люди и мир существенно переменятся.
Труд
В период эпидемий и катастроф меняется ценность труда. Становится очевидным, насколько нужны врачи и как легко можно обойтись без многих «беловоротничковых» профессий. Компании «режут» маркетинговые и образовательные бюджеты. Разнообразные консультанты и поставщики советов и информации остаются без заказов и отчаянно пытаются доказать, что могут пригодиться, пытаются соблазнить клиентов вебинарами и иными услугами удаленного доступа по сходной цене. Но это явление временное. Закончится кризис и такие услуги снова станут покупать.
Сейчас пандемия изменила привычный ритм жизни многих людей. Но эти изменения не станут ни постоянными, ни радикальными, ни даже очень длительными. Радикально – это когда после эпидемии чумы, когда пол-Европы реально вымерло, дефицит рабочей силы привел к резкому подорожанию труда. Сначала тут было множество проблем. Но прошло несколько лет, народ расплодился и дефицит раочих рук сменился безработицей.
Сейчас ничего подобного не предвидится. Например, переход к работе на «удаленке» в некоторых сферах деятельности активно внедрялся и до пандемии и прогнозы ее широкого распространения звучали, когда о коронавирусе никто не слыхал. Теперь работать на дому приходится многим. Но тут же выяснилось, что в ряде сфер в этом ничего хорошего нет. Соблазнительно сэкономить на содержании офисов и сопутствующих издержках. Однако, с одной стороны, люди уже начинают понимать, что сэкономленные компанией расходы перекладываются на них и рано или поздно потребуют компенсации. В Ирландии уже ввели специальный налоговый вычет на коммунальные расходы «удаленщиков». Но наше начальство этот опыт не заинтересовал.
К тому же руководители компаний все чаще отмечают, что производительность труда при «удаленке» падает, а дисциплина – хромает. Возникают затруднения с внутренним документооборотом и защитой информации. В Беларуси эти вопросы усугубляются нормативными требованиями к первичным учетным документам. Правда, обещается расширить сферу применения электронных копий и факсимильных подписей. Однако неясно, когда это произойдет и к каким последствиям приведет – в том числе в плане ответственности должностных и материально-ответственных лиц.
Недвижимость и финансы
Решение этих проблем требует времени и сил, которые могли бы пригодиться для чего-то другого. Поэтому, скорее всего, как только эпидемиологическая ситуация позволит, большая часть работников вернется на рабочие места. Так что, наверно, рановато «ставить крест» на рынке офисной недвижимости. Сейчас финансовые проблемы вынуждают арендаторов добиваться снижения арендной платы, отказываться от слишком больших помещений, но такое уже не раз бывало в последние 10 лет. Проходили мы и требования фиксации курса и отмены практики установления ставок аренды в валюте. Здесь чаяния арендаторов совпадают с планами властей о дедолларизации экономики. Но у арендодателей есть свои интересы и лобби, а ставки в евро – не единственный способ хеджирования валютных и прочих рисков.
Восстановится постепенно и спрос на торговую недвижимость – как только отпадет надобность в изоляции и уменьшится ажиотажный спрос на доставку. Люди с удовольствием вернутся в кафе и бары, парикмахерские и финтнес-центры, займутся «личным» шоппингом, пойдут на конференции, концерты и тп. Человек – животное общественное, а в значительной мере и стадное. Иногда даже слишком – 9 мая в Минске мы сможем в этом убедиться.
После мартовского обвала доверие белорусов и бизнеса к рублю и денежно-кредитной политике восстанавливаться будет долго. Пострадает и программа развития фондового рынка – если попытки его активизировать проваливались и в более-менее благополучные времена, то теперь у них шансов на успех еще меньше. Разумеется, будут новые попытки внедрения цифровых финансовых инструментов. Но без прежнего хайпа. Хотя бы потому, что в восстановительный период на подобные эксперименты не найдется лишних денег. Скорее можно ожидать, что упадет спрос на иллюзии насчет спасительных цифровых валют, обеспеченных доверием к технократическим теориям.
Диалог
Не менее сложно будет восстановить доверие бизнеса к власти. События последнего месяца показали, насколько неэффективен диалог между ними. Это наглядно показывает, насколько ущербен тезис об эффективности авторитарной системы в кризисной ситуации.
Любая бюрократическая система склонна скрывать проблемы, вместо того, чтобы их решать и уклоняться от ответственности, когда решать все-таки необходимо. В авторитарной системе масштаб этих недостатков достигает максимума. Страх перед высшим начальством буквально парализует всю вертикаль. Поэтому не удивительно, что обещанная антикризисная программа зависла непонятно где. Вместо ее публикации и быстрой реализации власти ограничились противоречивыми словесными интервенциями. Все, что мы увидели: это частичное возвращение государственного ценового регулирования, «точечная» поддержка госсектора, бессмысленное разрешение не начислять в текущем году амортизацию, и опасная «отвязка» темпов роста зарплаты от производительности труда.
Налоги и плательщики
Кризисные потери делают еще более актуальной потребность в снижении налогов, особенно для малого бизнеса. Однако власти пока уверены, что 26-процентная налоговая нагрузка на экономику – вполне оптимальный уровень, который менять ни к чему. При этом игнорируется неравномерность налоговой нагрузки и зависимость бюджета от экспортных «нефтяных» и калийных пошлин. Только из-за них налоговая нагрузка выросла в 2018 г. и снижалась в 2019-м. Беда в том, что «вирусный» кризис совпал по времени с беспрецедентным обвалом цен нефть, который, в свою очередь, добавился к конфликту белорусских властей с Россией из-за стремления Москвы к «углубленной интеграции», а Минска – к дешевым энергоносителям. Теперь, россияне, возможно, и рады бы продавать нам нефть дешево, но в мире она еще дешевле. Соответственно, упали цены и на нефтепродукты. Это проблема не только переработки и экспорта, но и всей налоговой системы.
До сих пор «нефтяные деньги» позволяли плодить множество особых налоговых режимов, не обращая внимания на то, что фискальное бремя распределяется чрезвычайно неравномерно и несправедливо. Теперь это грозит серьезными проблемами для бюджета – учитывая, что о значительном снижении расходов не велено и мечтать. Значит, придется изыскивать дополнительные доходы. Но пока манипуляции лоббистов работают куда успешнее, чем попытки скорректировать налоговую систему на научной основе.
В условиях кризиса эта проблема особенно обостряется. «Точечные» и секторальные преференции порождают неравенство в обществе и дисбалансы в экономике.
Последние действия и заявления властей свидетельствуют, что их главной заботой остаются госпредприятия. Им по-прежнему будут выделять льготные кредиты, давать преференции, списывать долги и оберегать от приватизации. При этом всю следующую пятилетку общество будут кормить сказками о внедрении на госпредприятиях корпоративного управления как панацеи повышения эффективности.
Но огромная масса частного малого бизнеса, которому сейчас чиновники фактически отказывает в помощи, все сильнее сомневается в целесообразности исполнения налоговых обязательств. Так что компании, которые в кризис не смогут платить налоги в прежнем объеме, могут не захотеть делать это, когда ситуация улучшится. Ничего личного: просто расходы на содержание государства не окупаются…