Что несет проект закона «О внесении изменений и дополнений в Закон Республики Беларусь «О приватизации государственного имущества и преобразовании государственных унитарных предприятий в открытые акционерные общества»».
У акционеров – как миноритариев, так и владельцев крупных пакетов есть право на участие в управлении предприятием и на часть его прибыли – пропорционально количеству принадлежащих им акций. С экономической точки зрения эти права измеряются выгодой, получаемой от обладания акциями – не только дивидендной и курсовой доходностью, но и дополнительными «бонусами», на которые может рассчитывать акционер. При этом, чем меньше ограничений на владение и распоряжение акциями, тем больше выгоды и меньше риски.
К примеру, по данным сборников Белстата стоимость чистых активов белорусских организаций за 3 года снизилась с 78,2 млрд. USD до 65,5 млрд., т.е. на 16,2%. Однако чистая прибыль за это время выросла с 15,3 трлн. Br до 39,7 трлн., а инвестиции в основной капитал -- с 37,2 трлн. до 98,7 трлн. Br (или с 28,7% к ВВП до 36%). Инвестиции, амортизация и чистая прибыль в рублях растут примерно одинаковыми темпами (около 2,6 раз), а стоимость имущества в долларовом эквиваленте снижается -- ее «съели» девальвация и гиперинфляция. Отмечу -- это не оценка активов страны в целом, а лишь один из ее признаков.
При этом сколько ни вкладывается в развитие производства (что само по себе позитивно), деньги идут на создание новых производственных мощностей, в то время как старые продолжают работать (коэффициент обновления в 2011 г. составил 5,3%, а выбытия -- 1,3%). Таким образом, выпуск растет, а амортизация новых мощностей догонит его через несколько лет.
С другой стороны, «на вооружении» остается слишком много старых, полностью или в значительной степени самортизированных активов. Когда они полностью выйдут из строя, амортизация существенно вырастет, а прибыль упадет. Получается, что сегодня прибыль несколько переоценена, а потому переоценены и сами предприятия.
Поэтому белорусские предприятия привлекают сегодня инвесторов не столько прибыльностью и возможными дивидендами, сколько перспективой включения их в свои финансовые, товарные и технологические цепочки. Но для этого нужно обладать контролем, который обычно обеспечивается контрольным или хотя бы блокирующим пакетом акций.
С принятием нового закона в Беларуси наличие такого пакета не будет сулить акционеру никаких контролирующих возможностей -- все они перейдут к государству в лице его представителей. А потому потенциальные инвесторы (если таковые найдутся) вправе претендовать при покупке акций на весьма солидную скидку за отсутствие контроля, причем независимо от размера приобретаемого пакета. Такая скидка в мировой практике составляет от 10 до 30% рыночной цены акций, тогда как премия за контроль может достигать 10--40% -- в зависимости от объема и уровня защиты прав акционеров. Кстати, существование таких премий и скидок признается в Государственном стандарте СТБ 52.1.01-2011 "Оценка стоимости объектов гражданских прав. Оценка стоимости предприятий (бизнеса)", утв. постановлением Госкомстандарта от 20.01.2011 № 2, -- правда, без точных указаний о том, как их рассчитывать.
Экономический смысл таких корректировок в том, что премия отражает стоимость доходов от контроля, включая дополнительные выгоды от владения мажоритарным пакетом, например, обладание информацией, возможность принимать решения в своих интересах (от сбытовой и технологической политики до назначения руководства, выплаты вознаграждений и дивидендов), назначать трансфертные цены и т.д. Скидка за недостаточный контроль отражает потери. Не случайно она определена в СТБ 52.0.02-2011 как процент (доля), вычитаемый из пропорциональной доли от стоимости 100-процентного пакета акций, отражающий отсутствие всех или некоторых возможностей контроля.
Таким образом, участие в управлении имеет внутреннюю стоимость, не зависящую от стоимости доходов и активов предприятия. Можно сказать, что ценность контроля -- это приведенная оценка частных выгод, получаемых мажоритарным акционером. Рыночная цена представляет собой честную оценку акций для миноритариев. Любая сумма сверх нее - это минимальная оценка желания покупателя заплатить за частные выгоды, ожидаемые от собственности на контрольный пакет. При этом когда объявляют о покупке контрольного пакета, рыночная цена несет информацию о том, кто будет управлять компанией и получать основные выгоды от права контроля. Принятие закона о владельческом надзоре автоматически исключает возможность получения таких выгод и, соответственно, обесценивает акции всех ОАО, созданных в процессе приватизации. Какими выгодами для общества компенсируется этот результат?
Законопроект предусматривает, что в АО, созданных в процессе преобразования, 50% и менее акций которых принадлежит государству, представители последнего будут голосовать на общем собрании акционеров также голосами, принадлежащими миноритариям, не прошедшим в установленном порядке регистрацию для участия в этом общем собрании. Кроме того, в АО, созданных в процессе преобразования, где нет доли государства, областными, Минским городским исполкомами могут назначаться госпредставители, которые имеют право присутствовать и голосовать на общем собрании акционеров голосами, принадлежащими отсутствующим миноритариям, а также налагать запрет на решения общего собрания акционеров по ряду важных вопросов деятельности общества – если реализация этих решений противоречит общественной пользе и безопасности. При этом не уточняется, кто и по каким критериям будет определять эти противоречия. Можно лишь предположить, что это будут делать государственные представители и те, кто их направил – в целях защиты прав и свобод граждан Республики Беларусь, включая миноритарных акционеров. Будет ли реальность соответствовать декларируемой цели?
Как известно, согласно ст. 44 Конституции осуществление права собственности не должно противоречить общественной пользе и безопасности, наносить вреда окружающей среде, историко-культурным ценностям, ущемлять права и защищаемые законом интересы других лиц. Но если с окружающей средой и историко-культурными ценностями более-менее ясно, то общественная польза – понятие весьма субъективное. Кто и как будет ее определять?
В словаре имеются определения:
ОБЩЕСТВЕННАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ - характеристика вполне определенного, закономерного и по существу упорядоченного состояния и развития общества, зависящая от совокупности природных и социальных условий; проявление в жизни общества действия объективных законов.
Общественная польза (public benefit) -- это когда суммарный эффект для большого количества людей от какого-то действия - положительный. При этом, не должно быть индивидуальных минусов для отдельных людей, они должны быть компенсированы.
Чем угрожают общественной пользе и безопасности изменение размеров уставного фонда, изменения в устав, распределение прибыли, выплата дивидендов, выпуск дополнительных акций, создание других юридических лиц какого-нибудь АО – если говорить о пользе и безопасности общества в целом, а не отдельных групп и лиц. Конечно, реорганизация и ликвидация предприятия могут угрожать интересам трудового коллектива, города, региона и даже страны. Но такие конфликты интересов решаются путем многосторонних переговоров между собственниками, властями, профсоюзами и т.п., а не путем диктата одной из сторон. Проект закона явно ущемляет интересы мажоритарных акционеров, ограничивая их возможности по управлению предприятиями. При этом неопределенность случаев, когда могут направляться в АО госпредставители, и что именно они будут блокировать, создает благоприятную почву для произвола и коррупции: ведь все эти вопросы остаются на полное усмотрение чиновников.
Вновь зададимся вопросом: кто и зачем станет приобретать контрольные или блокирующие пакеты акций белорусских АО, если это не обеспечивает права принимать решения по управлению этими предприятиями? Так что притязания, скажем, российских инвесторов на блокирующий пакет «Пеленга» или 75% акций МЗКТ вполне можно удовлетворить – и сохранить над этими заводами контроль государства (напомним, законопроект говорит о правах только граждан РБ). Но если право управления в любой момент может быть ограничено госпредставителем, то цена этого права (а, следовательно, и акций, удостоверяющих это право, и предприятия в целом) существенно девальвируется. Таким образом, фактор владельческого надзора, способного перерасти в конфискацию прав мажоритарного акционера, уничтожает потенциальную стоимость АО. И, вероятно, эти риски скажутся на выводах независимых оценщиков.
Что же получат миноритарные акционеры? Они-то в любом случае могут рассчитывать лишь на участие в прибыли АО. Но если встанет вопрос, направлять ее на дивиденды или на развитие, госпредставители должны будут выбрать общественную пользу.
Перспективы того, как будет идти «защита интересов» миноритариев, приоткрывают некоторые поправки в Закон «О хозяйственных обществах, также приняты в 1-м чтении 26 июня. В частности, его ст.78 дополняется нормой, согласно которой не вправе требовать выкупа принадлежащих им акций акционеры ОАО, созданного в процессе приватизации, более 50% акций которого находятся в собственности государства, в случае его реорганизации в форме присоединения к нему одного или нескольких юридических лиц. Таким образом, акционеры лишаются возможности «проголосовать ногами» против навешивания на ОАО убыточных предприятий, что, несомненно, ухудшит шансы на получение дивидендов. Но если такую реорганизацию затеет частный собственник, госпредставители вправе ее заблокировать.
Остаются ли у владельцев акций вообще какие-нибудь права, за которые стоит цепляться? Впрочем, если кто-то намерен их сохранить, то у государства есть множество относительно честных способов отъема акций. Например, обмен их на господдержку (порой навязанную) или реструктуризация задолженности хозяйственных обществ по платежам в бюджет и по кредитам, выданным госбанками путем увеличения уставного фонда данного общества в пределах имеющихся у него источников собственных средств с передачей государству акций на сумму, соответствующую сумме задолженности, или путем передачи акционерами своих акций государству. Такая передача не считается принудительным отчуждением имущества в значении ст.44 Конституции, поскольку тут формально нет обращения взыскания на имущество по обязательствам собственника- акционера.
Стало быть, какая-либо компенсация акционерам за утрату контроля (и падение рыночной стоимости акций) не полагается. При такой системе можно не бояться рейдеров – им мало что достанется после государства, которое, как заповедал один деятель «ограничило бесполезные и вредные свободы и сохранило существенные» (разумеется, как их понимают представители государства».
Будем откровенны: причины возникновения задолженности и методы, которыми она порой создается, остались между строк законодательных актов. Но, ни для кого не секрет, что проверки порой нацелены на поиск нарушений, позволяющих доначислить налоги, штрафы и пени, которые потом требуют "реструктуризовать". Большие начальники и рядовые контролеры почти не скрывают цели таких «заказов», о них шушукаются бизнесмены в кулуарах форумов и конференций, маститые юристы, потратив свое время и деньги клиентов в судах, разводят руками, изредка отдельные факты выплескиваются на страницы СМИ.
Каждый такой случай несет непоправимые имиджевые потери для страны и разрушает инвестиционный климат: ведь это наглядная иллюстрация рисков, которым подвергается инвестор в Беларуси.
Примером того, как на практике будет работать норма о голосовании представителя государства, служит история с увеличением его доли в уставном фонде ОАО «Сукно». Если сейчас государство организует проведение общего собрания так, чтобы о нем не был извещен владелец блокирующего пакета и суд спокойно принимает заявление, что документы водой смыло, то легко представить, как обеспечат отсутствие миноритариев после принятия закона, чтобы представители государства смогли проголосовать за них.
Абстрактные общественная польза и лозунг «именем революции», не признающие юридических и экономических доводов, кажутся порой лежащими вне рамок здравого смысла. Ну зачем государству еще и этот завод, магазин, склад? Но столь аполитичные рассуждения не учитывают институциональной сути бюрократического государства, в котором главное -- постоянное наращивание роли чиновников. Напомню, в марксистской теории главным признаком любого класса является его отношение к собственности. В наше время руководящая и направляющая роль не требует формального титула собственника – достаточно обладать реальным контролем над собственностью. В СССР она формально была «общенародной», но фактически находилась в распоряжении партийно-хозяйственной номенклатуры, в то время как отдельные представители народа отрывали от всеобщего пирога, кто сколько мог. Приватизация была попыткой как-то легализовать этот процесс, в ходе которого, как и при любом перераспределении собственности творилось множество несправедливостей.
Исправить их порой пытаются, заставив задним числом компенсировать действительную рыночную стоимость «скупленных за бутылку» активов или ограничить до нуля права собственников. А потому новый закон получит весьма широкую поддержку. «С жестокой радостью» миноритарии и рядовые работники полюбуются, как лишаются возможности управлять предприятием и принимать выгодные для себя решения владельцы контрольных пакетов и топ-менеджеры, годами в упор не видевшие интересы «братьев меньших». Горячо поддержат очередное достижение отечественного корпоративного права некоторые директоры, которым гораздо проще находить общий язык с исполкомом и его представителями, чем с частником – владельцем контрольного пакета, стремящимся перестроить бизнес-модель под свои интересы – часто не совпадающие с мнением руководителей, привыкших распоряжаться предприятием, как собственным.
Можно не сомневаться, что досужие СМИ приведут десятки примеров злоупотреблений и нарушений со стороны собственников и топ-менеджеров, которые с принятием закона пресекут представители государства. Многие из таких разоблачений будут правдой: собственники, возникшие в ходе приватизации, действительно зачастую неправедны и неэффективны. Причем второе -- вовсе не из-за нехватки ума, знаний или опыта. Просто у них свои критерии эффективности.
Реальные общественные издержки по созданию активов, приватизированных в 1990-е, были несопоставимо выше, чем те трансакционные издержки, которые понесли, чтобы получить контроль над такими активами новые владельцы. И как плохо они ни управляли, для них это эффективное использование. Они получали прибыль, которая их устраивала, сохраняли нужные для этого рабочие места и объемы реализации. Но такая личная польза сплошь и рядом не совпадает с общественной, сформулированной в программах, стратегиях и концепциях, требующих роста ВВП и экспорта, рабочих мест и зарплаты, налоговых поступлений и поддержки АПК, инвестиций и инноваций. Но если чиновники уверены в общественной необходимости всего этого, то частные собственники не желают влезать в долги и снижать норму прибыли из-за придуманных свыше процентов роста.
В адмнистративно-командной экономике такой конфликт интересов разрешается только методами, вроде обсуждаемого ныне закона. Правда во всем мире для этого существуют советы директоров, значительная часть которых формируется независимыми членами. Но таким специалистам надо платить солидное вознаграждение, что у нас не принято: кажется, что лучше будут работать представители государства, прошедшие некую спецподготовку и получающие в соответствии с Указом от 19.02.2008 № 100 "О некоторых вопросах владельческого надзора" от 20 до 75 базовых величин за счет чистой прибыли АО. При этом роль советов директоров, показавшихся властям неэффективными, планируется вообще существенно снизить.
Эти органы действительно малоэффективны, но причина кроется не в их природе (ведь во всем мире справляются!), а в том бутафорском статусе, который им навязан в наших условиях. Однако решая вопрос о соотношении рынка и государства, в Беларуси поступают как тот древнеримский император, который должен был судить конкурс двух певцов и, услышав первого певца, немедленно присудил приз второму. Увидев, что рынок плохо справляется со своими задачами, «приз» немедленно присуждается государству. Но оно еще хуже справляется с теми задачами, с которыми не справился рынок. Свидетельство тому – бесчисленные провальные проекты, неудачи которых заливаются потоками бюджетных денег...