Несмотря на периодические заверения на высочайшем уровне, что курс останется неизменным и никаких «так называемых» реформ не будет, досужие эксперты не успокаиваются. Они могут до бесконечности рассуждать о реформах, гадать, пойдет ли на них власть, а если пойдет, то как далеко и в какую сторону. Представители власти и сами порой любят порассуждать на эту тему. Но в глубине души они отлично сознают, что единственной целью внешней и внутренней, социальной и экономической политики является самосохранение режима, а не повышение эффективности экономики или всенародное благополучие.
Причину такого гласного и скрытого неприятия реформ объяснил когда-то Андрей Амальрик в своем знаменитом памфлете «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года». Сегодня он выглядит как никогда современно:
«...в любой стране наиболее не склонный к переменам и вообще к каким-либо самостоятельным действиям слой составляют государственные чиновники. И это естественно, так как каждый чиновник сознает себя слишком незначительным по сравнению с тем аппаратом власти, всего лишь деталью которого он является, для того чтобы требовать от него каких-то перемен. С другой стороны, с него снята всякая общественная ответственность: он выполняет приказы, поскольку это его работа. Таким образом, у него всегда может быть чувство выполненного долга, хотя бы он и делал вещи, которые, будь его воля, делать бы не стал
. Для чиновника понятие работы вытеснено понятием "службы". На своем посту - он автомат, вне поста - он пассивен. Психология чиновника поэтому самая удобная как для власти, так и для него самого…
…С другой стороны, тот, кто издает приказы, тоже лишается чувства ответственности, поскольку нижестоящий слой чиновников рассматривают эти приказы уже как "хорошие", раз они исходят сверху, и это порождает у властей иллюзию, что все, что они делают, - хорошо».
В придачу к советскому наследию в Беларуси на протяжении 22 лет (срок вполне достаточный) своя бюрократическая элита формировалась так же, как в СССР: путем отбора наиболее послушных и исполнительных. «Этот бюрократический "противоестественный отбор" наиболее послушных старой бюрократии, вытеснение из правящей касты наиболее смелых и самостоятельных порождал с каждым разом все более слабое и нерешительное новое поколение бюрократической элиты. Привыкнув беспрекословно подчиняться и не рассуждать, чтобы прийти к власти, бюрократы, наконец получив власть, превосходно умеют ее удерживать в своих руках, но совершенно не умеют ею пользоваться. Они не только сами не умеют придумать ничего нового, но и вообще всякую новую мысль они рассматривают как покушение на свои права», писал А. Амальрик.
Возможно, мы еще не достигли той «мертвой точки», когда понятие власти не связывается ни с доктриной, ни с личностью вождя, ни с традицией, а только с властью как таковой. Но за многими государственными институтами или должностями не стоит ничего, кроме сознания того, что эта должность - необходимая часть сложившейся системы. Поэтому уже первые заявления о том, что содержание столь многочисленного бюрократического аппарата и силовых структур, а потому пора их сокарщать, увеличивать пенсионный возраст госслужащих и т.п., воспринимается как кощунственное посягательство на святая святых.
Власть не испытывает особого желания «закручивать гайки», уничтожать предпринимателей как класс, тянуть за уши из финансовой пропасти АПК, идти навстречу Западу или прогибаться перед Востоком. «Она «только хочет, чтобы все было по-старому: признавались авторитеты, помалкивала интеллигенция, не расшатывалась система опасными и непривычными реформами. – писал 46 лет назад А. Амальрик. – Режим не нападает, а обороняется. Его девиз: не троньте нас, и мы вас не тронем. Его цель: пусть все будет, как было». Если же власть и переходит в атаку на какие-то предпринимательские группы, то лишь для того, чтобы подавить в зародыше грядущее неповиновение. Или припугнуть остальных – чтоб неповадно было. Обычно в качестве мишени выбираются наиболее уязвимые.
Есть забавный парадокс, открытый А. Амальриком: «для того, чтобы удержаться режиму - он должен меняться, а для того, чтобы бюрократическая элита удержалась сама - все должно оставаться неизменным». Это наглядно видно по натужным попыткам властей провести экономические реформы. Достичь успеха на этом поприще невозможно без ликвидации доминирования государства в экономике. Но чиновники сознают, что утратив контроль над собственностью и распределением финансовых и материальных потоков (в т.ч. формально принадлежащих частникам), они утратят свое положение в обществе. А потому полноценные реформы подменяются «латанием дыр», вроде повышения коммунальных тарифов, введения новых налогов, отмены одних льгот и введения других, изменения пенсионного возраста и правил начисления социальных пособий, объединение и реструктуризация предприятий и т.п. Такая суета может продолжаться довольно долго. Власти уже не первый год тасуют одни и те же рецепты, складывая их в колоды нереализуемых программ и концепций, отделываясь незначительными уступками бизнесу и относительно мягкими наездами на него (могло быть гораздо хуже).
Таким образом, пассивному "креативному классу" противостоит пассивная бюрократическая элита. Но если первый чего-то смутно желает, но не готов всерьез этого добиваться, то второй нужно лишь, чтобы ничего не менялось – на ее век хватит. Поэтому в противостоянии двух пассивных сторон, позиция бюрократии гораздо сильнее – тем более, что она опирается на почти неисчерпаемый ресурс белорусской «памяркоунасцi».
В отличие от сталинского СССР или нынешней Северной Кореи, в Беларуси имеется довольно многочисленный «креативный класс», состоящий из предпринимателей, менеджеров среднего и высшего звена частных компаний, творческой интеллигенции, которые достигли того уровня материальной и личной свободы, чтобы не зависеть от государства. Систематическое вмешательство бюрократии в свою жизнь заставляет представителей этого класса желать реформ, в результате которых их благосостоянию и комфорту не будут грозить посягательства бюрократического государства.
Привыкнув мыслить рационально, «креативный класс» полагает, что реформы, сулящие всеобщий рост благосостояния, выгодны и самой власти. Отсюда столь широкое распространение «идеологии реформизма». «... эта теория основана на том, что "разум победит" и "все будет хорошо", поэтому она так популярна в академических кругах и вообще среди тех, кому и сейчас неплохо и кто поэтому надеется, что и другие поймут, что быть сытым и свободным лучше, чем голодным и несвободным», - точно охарактеризовал А. Амальрик в 1969 г. ситуацию в нынешней Беларуси.
Такой наивной точкой зрения объясняются тщетные попытки воздействовать на курс власти выступлениями отечественных либералов, меморандумами МВФ и Всемирного банка, исследованиями ИПМ и других независимых структур. Но все они глубоко заблуждаются. Первая ошибка - все они исходят из своего понимания целеполагания, существенно отличающегося от целей и мировосприятия бюрократической элиты. Вторая ошибка – уверенность, что у всех должны быть одинаковые эталоны. Но то, что для одних выглядит тупиком и апофеозом краха и деградации, для других - тихая гавань и оптимальный вариант. Третья ошибка – уверенность, что в рядах бюрократической элиты есть искренние сторонники реформ. Конечно, умные и квалифицированные люди там имеются. Но с чего вы взяли, что они за реформы? Ведь, будучи умными, такие чиновники понимают, что при их проведении неизбежна смена бюрократической элиты. Следовательно, никто не гарантирует, что не заменят и их самих. Так что выгоднее позаботиться о сохранении статус-кво, а свои прогрессивные мысли держать при себе или озвучивать строго дозировано. И, наконец главная ошибка - это вообще вера в рациональность нашего сплошь и рядом иррационального мира…