Как забавно выглядят казенные попытки внушить населению версию о пользе «тунеядского» декрета № 3 и направить волну протеста против него в конструктивное русло привычной памяркоўнасцi. То девушка на голубом глазу, размахивая стодолларовой купюрой, поминает нетленный афоризм мистера Франклина, то в главной газете призывают не будить лихо. Наконец, сам глава государства туманно намекает, что «тунеядцы» бессознательно маршируют по улицам в чьих-то корыстных интересах.
Действительно, ничего более корыстного, чем стремление людей защитить свои карманы от попыток государства их вывернуть не бывает. Большинство глобальных безобразий в мировой истории вспыхивало именно по этой меркантильной причине. Нынешние протесты пока куда безобиднее, но власти впервые столкнулись с такой реакцией общества на свои фискальные затеи.
Можно сколько угодно рассуждать о чьих-то корыстных происках, уверять, что декрет призван стимулировать легальный труд, и победить «зарплаты в конвертах». Но не стоит пытаться натравить честных токарей и слесарей, учителей и врачей на хитрых плиточников и электриков, фарцующих своим мастерством за черный нал. Во-первых, теневой сектор – это и есть неформальная реакция общества на государственную экономическую политику, из-за которой легально работать невыгодно. Во-вторых, ни для кого не секрет, что есть десятки тысяч коллизий, когда граждане, помимо официального места работы не брезгуют левыми приработками, с которых налогов не платят. Никаких угрызений по этому поводу они не испытывают и скорее посочувствуют «подпольному Корейко», чем государству. Потому как видят, что оно тратит собранные с налогоплательщиков деньги не только на образование, медицину, культуру и соцзащиту, но и на финансирование провальных и бессмысленных прожектов, а заодно немалую часть – на содержание самих чиновников и обслуживающих их пропагандистов.
Кстати, казенные агитаторы напрасно поминают всуе г-на Корейко. Тот как раз предусмотрительно числился на скромной должности в госконторе и под действие декрета № 3 никоим образом бы не попал. А для выявления и отъема чемоданно-оффшорных заначек его нынешних последователей налоговикам пришлось бы перебрать не меньше сравнительно честных способов, чем их имелось у товарища Бендера.
Если уж беззаветно бороться за справедливость и конституционные обязанности, то лучше не мелочиться сшибать по 20 базовых с кого попало. Прицелимся тщательнее и будем бить наверняка. Для начала возьмем наперевес старый добрый закон «О декларировании доходов и имущества» и отправимся в турне по тем самым пресловутым роскошным коттеджам, которые кольцом окружили наши города. Не зря же любая инспекция МНС вправе потребовать у любого гражданина декларацию о доходах и имуществе. Если первые не совпадают со стоимостью второго, с разницы придется уплатить подоходный налог. Для этого не нужен декрет № 3: достаточно имеющегося законодательства и немножко профессиональной и гражданской активности налоговиков. Если всерьез заняться этим вопросом, то бюджет пополнится гораздо успешнее, чем от «тунеядского сбора», на администрирование и разъяснение которого попусту тратится за казенный счет побольше энергии, чем на устройство и участие в маршах протестов. Тут-то и восторжествует социальная справедливость под всеобщее и искреннее ликование.
Удовольствия и справедливости будет еще больше, если власти снизят налоговую нагрузку на экономику в целом до такого уровня, когда заниматься легальным бизнесом, создавать рабочие места, честно трудится и честно платить налоги станет выгодно. А для этого государству пора прекратить неэффективно транжирить собранные с бизнеса и населения деньги, прикрываясь лозунгами о финансировании «важнейших государственных институций» и фантазиями о точках роста. Пока от этих институций и точек мы уже получили не только «новый класс засекреченных богачей», но и деградацию целого ряда отраслей экономики и социальной сферы. Так что ни к чему пугать тем, что и так происходит.
Легко игнорировать корыстную суету оппозиционных политиков. Но весьма опасно игнорировать реальное мнение нищающих масс. Падение уровня жизни вместо обещанной стабильности и благополучия, может толкнуть население на такие протесты, которые никогда не спровоцируют никакие мифические корыстные интересы и завозные «печеньки». В мировой истории сотни раз к массовым заварухам приводила одна корыстная причина: непомерные аппетиты государства. Они в разные времена превращали инертных обывателей в бойцов Уота Тайлера и Булавина, Кромвеля и Ващилы, Мюнцера и Разина, Пугачева и Антонова. Фискальные креативы стоили головы не одному самодержцу и кресла множеству министров и фаворитов. Именно так выглядят те исторические ошибки, которые не стоит повторять, чтобы «не создавать собственноручно проблемы, которые потом придется с болью их преодолевать».
Спокон веков власти упрекают тех, кто протестует против непомерных налогов, что те вольно или невольно льют воду на мельницу супостатов, которые спят и видят, как захватить, поработить или расчленить страну. Но происки запада или востока тут ни при чем. Речь идет исключительно о корыстных интересах – но сугубо внутренних и личных. Требование не вводить налоги без согласия общества – один из базовых принципов Великой хартии вольностей, вырванной угрозами у Иоанна Безземельного. Нарушение этого принципа толкнуло Сэма Адамса с «друзьями свободы» на «бостонское чаепитие», положившее начало войне за независимость США.
Так что, апеллируя к знаменитой цитате Франклина о неизбежности смерти и налогов, не стоит уповать на Америку. Ведь помимо завета парня со стодолларовой купюры американская налоговая культура оставила нам рассуждения Генри Торо: «Когда мне встречается правительство, которое говорит мне: «Кошелек или жизнь», к чему мне спешить отдавать кошелек? Быть может, оно находится в крайней нужде и не знает, что делать; но я тут ни при чем. Пускай выпутывается само, как делаю я. Хныкать над этим не стоит. Я не ответствен за исправную работу общественной машины. Я не сын инженера, который ее изобрел».
Забавно выглядит предостережение к протестующим – дескать, будьте осторожнее с формой, не нанесите ущерба обществу и государству. А потому не гремите кастрюлями перед телекамерами, а предложите чего-нибудь полезное. Видать авторам таких опусов невдомек, сколько подобных предложений проигнорировано властями. Скажем, тот же декрет № 3 не поддержал ни один грамотный экономист или юрист. Но если власти не слышат людей и принимают одно провальное решение за другим, то населению это со временем надоедает. Люди рано или поздно заставят государство себя услышать - не хождением с челобитными по начальственным кабинетам в поисках личных поблажек, а более весомыми аргументами – пропорционально падению уровня жизни. Рискованно обвинять домохозяйку в невыполнении какой-то конституционной обязанности – так и сковородкой огрести можно. Какое уж там единение между инженером, которому в службе занятости предлагают место с зарплатой в 300 рублей, и чиновником, получившим многомиллионный кредит под 3% на возведение особняка.
А потому иным идеологам тоже стоит трижды подумать, чем отзовутся им мантры о единственно правильной уникальной социально-экономической модели и призывы покорно платить государству сколько велено.
Кстати, о «глашатаях-главарях» революции. Вряд ли в чем-то надо было каяться Власу Дорошевичу. Умеренный либерал и блистательный репортер, прославившийся честными репортажами, в т.ч. о сахалинской каторге, никогда к мятежу не призывал. После революции ни к красным, ни к белым не примкнул. Тихо угас в 1918-1921 гг. от туберкулеза, незадолго до смерти сделав невнятное заявление о «полном присоединении» к советской власти» – чтобы дали умереть спокойно.
Еще меньше революционного было в изящной словесности Бунина. Напротив, его злобно-возмущенные «Окаянные дни» – лишь органичная реакция эстета на ужасы переворота и его последствий. Мало похожи на «глашатаев-главарей» и Милюков с Гучковым. Эти бывшие депутаты бывшей госдумы от буржуазных фракций и партий лишь по мере сил пытались смягчить самоубийственную для монархии политику царских министров, чья некомпетентность и коррумпированность довела страну до социального взрыва. Вряд ли стали бы в чем-то каяться убежденные в своей марксистской правоте Троцкий, Бухарин, Каменев – даже если бы «кровавые демоны, которых они безответственно разбудили», дали им на это время. Не успели покаяться и штатные пропагандисты этих демонов, вроде Кольцова.
Впрочем, мы с памятью об этих демонах мирно уживаемся. Ходим по улицам, названным их именами, бережно сохраняем их монументы, прилежно отдыхаем в день организованного ими переворота, который числится государственным праздником. Нас ли после этого стращать ужасами революции…