События 25-26 марта потрясли Беларусь. Многие начали смотреть вокруг себя другими глазами, пытаются по-новому понять, в какой стране на самом деле живут и что их ожидает.
Что же происходит? В Беларуси между государством и населением в начале 90-х неформально был заключен сугубо «гоббсовский» общественный договор. Люди отказались от большинства своих гражданских прав в обмен на обещание стабильности и экономического благополучия. Получив такой мандат, бюрократия принялась создавать вполне типичную модель «макроэкономического популизма», не подозревая, насколько ограничен ресурс ее функционирования. Ни чиновники, ни их советники, видимо, слыхом не слыхивали ни об исследованиях О. Ланге в 30-е годы прошлого века, ни о ставшем классикой в 90-е труде Р. Дорнбуша и С. Эдвардса. Поэтому для властей Беларуси стало неожиданным и непонятным вполне закономерное шествие созданной ими системы от кризиса к кризису вплоть до беспросветной рецессии. Но признавать свои ошибки уже поздно: реформа экономической системы неизбежно повлечет смену власти. А это неприемлемо для тех, кому она сегодня принадлежит.
В свою очередь, по мере утраты экономического благополучия и стабильности, население с изумлением обнаружило, что государство отнюдь не служит их интересам, а, напротив, эти интересы всячески ущемляет. Поневоле все больше людей задумываются об институциональной сути государства и начинают понимать, что это инструмент, служащий исключительно интересам обширной но небольшой кучки выскопоставленных бюрократов.
Власть этого правящего класса держится на незыблемом контроле над всеми материальными и финансовыми потоками, а также социальными процессами. Это обеспечивается доминированием госсектора и игнорированием интересов частной собственности. А потому никакая «номенклатурная приватизация», которой иные наши либералы любят постращать общество, чиновникам не нужна. Нет дурней брать на себя в полном объеме титул собственника и нести все связанное с ним бремя ответственности. Куда приятнее контролировать и распоряжаться «всенародной» собственностью, вмешиваться во владение и распоряжение частность собственностью и не отвечать ни за то, ни за другое. Поэтому власти так стремятся любой ценой не допустить "проклятых либерально-рыночных реформ". Отсюда попытки исправить положение путем точечных поправок и поблажек, периодические заигрывания с частным бизнесом. Диалог власти и общества допускается лишь в этих границах, причем обществу здесь дается лишь "право совещательного голоса" с минимальным и вполне формальным представительством. Но эффективность таких действий крайне ограничена, а потому короткие «оттепели» быстро сменяются сезоном закручивания гаек.
Ради сохранения власти можно пожертвовать благополучием населения, будущим страны, едва наклюнувшимся улучшением отношений с Западом. Впрочем, дорожить последними особо не приходится. Конечно, приятно съездить в Европу на всякие саммиты и ассамблеи, но властям нужны не разговоры, а деньги – много, сразу и без всяких либеральных ковенантов. Поскольку хэштег Президента – «никаких реформ», то ни МВФ, ни Евросоюз желаемых денег не дадут. Собственно, это было ясно и год назад. А потому выбора уже не остается. Или соглашаться на реформы и тихую плавную потерю власти, или жестко подавить в зародыше любые протесты. В том числе экономические, поскольку исторический опыт показывает, как легко они превращаются в политические выступления.
Когда-то Макиваелли утверждал, что «жестокость применена хорошо в тех случаях – если позволительно дурное называть хорошим,– когда ее проявляют сразу и по соображениям безопасности, не упорствуют в ней и по возможности обращают на благо подданных; и плохо применена в тех случаях, когда поначалу расправы совершаются редко, но со временем учащаются, а не становятся реже. Действуя первым способом, можно... с божьей и людской помощью удержать власть; действуя вторым – невозможно».
Кажется, власти пошли вторым путем. Детонатором послужит одиозный Декрет № 3. Его авторы не оценили не только его оскорбительность для общества, но и социальную опасность: вводить прямые налоги вообще рискованно, а когда экономика падает, а безработица растет заставлять платить жертв кризиса – рискованно вдвойне. Не желая признавать эту ошибку, власть ударила население по самому чувствительному месту – по карману – и совершила то, что не могли сделать никакие оппозиционные агитаторы, не говоря уже о мифических зарубежных подстрекателях.
Настоящая «пятая колонна» для власти сегодня – это экономика. Ее нельзя победить административно командными окриками и пикниками на лесоповал с тарелкой супа. Безработица, производительность труда и зарплата – экстремисты пострашнее любого серо-буро-малинового легиона с анархистами в придачу. Их в воронок не затолкаешь, наручники не наденешь, 15 суток не впаяешь. Остается компенсировать экономическую несостоятельность дубинкой. Но под ее ударами вдребезги разлетается всякая лояльность общества к власти.
Еще 24 марта бизнесмены и всякие «белые воротнички» старательно дистанцировались от всякой политики. Теперь они явственно поняли, что уплаченные ими налоги идут, прежде всего на содержание аппарата подавления общества. Собственно, об этом можно было догадаться и ранее. Ведь многие предприниматели и юристы не раз сталкивались с поразительным равнодушием властей к любым случаям, в которых требуется защита государством частной собственности. Если в споре между коммерсантами или гражданами не замешаны интересы бюджета, суд и милиция чаще всего отфутболят частников и не пожелают тратить на них свое драгоценное время и силы. Но 25 марта людям воочию показали, на что властям времени, средств и сил не жалко. Тем самым государство само же подтолкнуло людей к логическому выводу: такое государство обществу содержать ни к чему. Если оно не соблюдает права граждан, те вправе отказаться исполнять свои обязанности. Такой вывод куда опаснее для властей, чем лозунги националистической оппозиции или идеи правозащитников.
Если государство утрачивает право требовать законопослушания от общества, то удержать ситуацию под контролем без явных репрессий становится невозможно. Но насилие (даже то, на которое государство пока имеет монополию) - это последний аргумент беспомощного.
Ведь какой бы эффективной ни казалась дубинка, сидеть на ней неудобно...