Глобальные финансы поют криминальные романсы

Мировая финансовая система сотрясается под натиском экономических преступлений. Угрозы отмывания денег, финансирования терроризма, нарушения экономических санкций, коррупции, мошенничества и рыночных махинаций усиливается в связи со стремительным развитием технологий. Виртуальные активы, DeFi, искусственный интеллект и машинное обучение кардинально меняют как методы совершения этих преступлений, так и инструменты противодействия им. Эти тенденции рассматриваются в докладе Global Financial and Economic Crime Outlook 2025, составленном международным юридическим объединением Secretariat-intl.com,

Размах экономических преступлений с каждым годом растет. По оценкам МВФ ежегодно отмывается от 2% до 5% мирового ВВП. Кроме того, в Глобальном отчёте о финансовых преступлениях Nasdaq за 2024 год говорится, что в 2023 году в мировой финансовой системе обращалось около $3,1 трлн незаконных средств. При этом по данным Глобальной коалиции по борьбе с финансовыми преступлениями Всемирного экономического форума, правоохранительные органы изымают или замораживают менее 1% этих незаконных доходов. В перспективе результат может стать еще хуже – после того, как президент США Трамп своим указом от 10.02.2025 приостановил на 180 дней исполнение закона о борьбе с коррупцией за рубежом (FCPA), а заодно объявил об изменении приоритетов правоприменения. Всплеск введения протекционистских мер и ослабление надзора также затрудняют выявление и устранение финансовых преступлений, включая уклонение от санкций, отмывание денег в сфере торговли и незаконные потоки капитала. Это расширяет возможности злоупотреблений со стороны компаний, работающих на рынках с высоким уровнем риска, которые уже ощущают снижение угрозы со стороны США и международных контролирующих структур.

На фоне этой меняющейся ситуации прогнозируется, что незаконные финансовые потоки, проходящие через мировую финансовую систему, к 2030 году могут достичь $4,5–6 трлн.

Для эффективной минимизации и снижения рисков финансовых преступлений крайне важна тщательная оценка юрисдикционной уязвимости, учитывая масштабы и сложность этих преступлений, отмечается в докладе Secretariat. Хотя финансовые преступления по своей природе являются трансграничными, некоторые регионы непропорционально уязвимы из-за недостатков нормативно-правовой базы, недостаточного правоприменения и повсеместной коррупции.

Аналитики Secretariat фокусируются на двух ключевых факторах риска, к существенно влияющих на распространенность и частоту финансовых преступлений: отмывании денег и коррупции. Сравнительный анализ в 177 странах позволяет наглядно представить взаимосвязь этих факторов.

Индекс построен на основе средневзвешенного значения данных трёх признанных глобальных индексов: Индекса организованной преступности (Global organized crime index), Индекса восприятия коррупции (Corruption Perceptions Index – CPI) и Базельского индекса ПОД/ФТ (Basel AML Index). Имеющиеся там данные статистически масштабируются для обеспечения согласованности перед интеграцией. Хотя SECI не имеет отдельной метрики мошенничества, он учитывает связанные с мошенничеством риски посредством этих индексов.

Отмечу, что во всех трех индексах Беларусь выглядит не лучшим образом. Так, в индексе оргпреступности страна за 3 года опустилась на 6 позиций до 163 места из 193 (причем в последнем отчете дана весьма нелицеприятная характеристика). в Базельском индексе AML – с 62 места на 53-е (здесь обратный отсчет). В индексе CPI отмечен спад с 63 места из 180 в 2020 г. на 114-е в 2024-м.

Для оценки различий в глобальных рисках Secretariat ранжировал 177 стран в соответствии с их рейтингом SECI. Затем эти страны были разделены на четыре уровня, отражающие их уровень прозрачности, эффективность их антикриминальных систем и общую подверженность экономическим преступлениям. Это распределение и основные признаки каждой из групп представлены на карте.

1 группа – «Прозрачные титаны»: 19 стран (рейтинг SECI от 0 до 1,53). Лидеры – Финляндия, Исландия, Люксембург. В эту группу попали всего 2 постсоветские страны – Эстония и Литва (5 и12 места).

2 группа – «Бдительные игроки»: 64 страны (рейтинг SECI от 1,54 до 2,18). Некоторые известные финансовые центры попадают в эту категорию, поскольку их высокая подверженность рискам финансовых преступлений требует постоянного развития нормативно-правовой базы.

В этой группе находятся Латвия (24 место), Армения (36-е), Грузия (41-е), Казахстан (63-е), Молдова (69 место).

3 группа – «Реактивные реформаторы»: 78 стран (рейтинг SECI от 2,19 до 2,83). Эти страны характеризуются слабой системой борьбы с преступностью, значительными пробелами в регулировании и высокой распространенностью высокорисковых видов деятельности, что затрудняет эффективную борьбу с финансовыми преступлениями. К этой группе отнесены все остальные постсоветские страны: Узбекистан (92 место), Украина (104-е), Азербайджан (108-е), Беларусь (110-е), Кыргызстан (124-е), Россия (142-е), Туркменистан (146-е), Таджикистан (147-е).

3 группа – 16 стран с отстающим регулированием (индекс SECI от 2,84 до 4,0). с. Для этих стран характерны преобладание незаконных финансовых потоков, глубоко укоренившаяся коррупция и системная экономическая преступность, что делает их уязвимыми для широко распространенных финансовых преступлений, которые часто являются неотъемлемой частью их функционирования.

Распределение оценок SECI по всем 4-м группам представляет собой отрицательную колоколообразную кривую, то есть кривая смещена влево, с более длинным хвостом в нижней (более эффективной) части спектра и пиком, смещенным в сторону категорий с более высоким уровнем риска. Это означает, что, хотя небольшая группа стран демонстрирует исключительно высокие результаты в борьбе с экономической преступностью, большинство стран находятся в диапазоне от умеренного до высокого уровня риска.

Скошенное распределение отражает тот факт, что риск экономической преступности остается постоянной и широко распространенной проблемой, при этом относительно немногие страны достигают высокого уровня прозрачности и контроля.

Доходы и риск экономических преступлений

Имеется определенная корреляция между уровнем дохода страны и ее подверженностью риску экономических преступлений. Для ее оценки в исследовании Secretariat страны сгруппированы в соответствии с последними доступными данные Всемирного банка о валовом национальном доходе на душу населения (ВНД) и классификацией по этому показателю:

низкий уровень дохода (≤ $ 1145);
уровень дохода ниже среднего (от $ 1146 до $ 4515);
уровень дохода выше среднего (от $ 4516 до $ 14 005);
высокий уровень дохода (> $ 14 005).

Сопоставление этих классификаций выявляет, что страны с низким уровнем дохода, как правило, демонстрируют более высокие показатели SECI, что указывает на большую подверженность рискам финансовых и экономических преступлений. При этом имеются различия в проявлениях экономической преступности в группах с разным уровнем дохода.

Эти закономерности наглядно видны при сопоставлении количества стран в каждой категории дохода и их средних показателей риска SECI. По мере роста уровня дохода показатели риска SECI, как правило, снижаются, что отражает усиление нормативно-правового контроля и институциональной инфраструктуры.

Таким образом, институциональная сила, эффективность регулирования и экономическое развитие определяют подверженность страны финансовым и экономическим преступлениям.

Страны с низким уровнем дохода и менее эффективным управлением, как правило, более уязвимы на этапе размещения незаконных финансовых потоков, поскольку пробелы в правоприменении и надзоре создают точки входа для преступных доходов. Эти юрисдикции также могут сталкиваться с более высокими рисками предикатных преступлений, таких как коррупция, торговля людьми и незаконная торговля, которые подпитывают более широкие финансовые и экономические преступления.

Напротив, финансовые центры с более высоким уровнем дохода и трансграничные финансовые центры часто играют более значительную роль на этапах расслоения и интеграции, где незаконные средства перемещаются и легализуются с помощью запутанных структур, включая торговые схемы, подставные компании и сложные финансовые инструменты. Эти экономики могут демонстрировать более низкие общие показатели риска SECI благодаря более строгому регулированию. Но они остаются критически важными узлами в глобальных сетях незаконного финансирования.

От эффективности госуправления до риска преступности один шаг

Важный фактор, определяющим подверженность страны риску финансовых преступлений – качество государственного управления. Сравнение индекса SECI с Индексом эффективности государственного управления Всемирного банка (Worldwide Governance Indicators, WGI) наглядно представлена на пузырьковой диаграмме. Здесь по оси X отложены баллы SECI, по оси Y — баллы WGI. Размер пузырьков соответствует масштабу экономики или весу населения. Результаты показывают сильную обратную корреляцию между эффективностью государственного управления и риском финансовых преступлений.

Нужно отметить, что оценка ВБ эффективности госуправления по Беларуси в последние годы существенно ухудшилась по всем 6 показателям, причем сумма набранных баллов по ним уменьшилась за 5 лет в 2 - 3 раза.

Страны со слабыми структурами управления, как правило, имеют высокие баллы SECI, что указывает на большую подверженность системным рискам финансовых преступлений из-за слабого институционального контроля, неэффективности регулирования и коррупционной уязвимости, отмечается в докладе Secretariat. Ситуация усугубляется в странах, где низкая эффективность управления обусловлена политической нестабильностью, высоким уровнем коррупции, большой численностью населения слабым финансовым надзором.

В свою очередь, у стран с сильной системой государственного управления, как правило, баллы SECI ниже, что свидетельствует о более эффективном финансовом регулировании, более эффективных механизмах контроля и более высокой экономической стабильности. При этом крупные экономики с большой численностью населения часто сталкиваются с повышенными трудностями в регулировании финансовых преступлений из-за масштаба и сложности экономической деятельности.

Хотя эффективное управление обычно коррелирует с более низкими рисками экономических преступлений, некоторые финансовые центры не поддаются этой тенденции. В этих странах высокая эффективность управления сочетается с высокими показателями SECI, в основном из-за своей подверженности незаконным финансовым потокам и уязвимости регулирующих органов.

Образцово-показательные схемы

В докладе приведены примеры схем современных финансовых преступлений

Прорывные технологии искусственного интеллекта и мошенничество с использованием дипфейков

Сложность преступлений с использованием искусственного интеллекта, варьирующегося от кражи личных данных с использованием дипфейков до масштабных автоматизированных мошеннических действий, непрерывно растет. значительно повышает риски финансовых преступлений. Прогнозируется рост таких инцидентов на 55–60% в год.

Появление более быстрых платежных систем, таких как платежи в режиме реального времени и автоматизированная клиринговая палата (ACH) с оплатой в тот же день, в сочетании с достижениями в области технологий искусственного интеллекта привело к заметному росту мошенничества с авторизованными push-платежами (APP). Преступники используют скорость перемещения средств, убеждая жертв авторизовать транзакции под ложным предлогом. Жертву убеждают совершить перевод добровольно, часто полагая, что это законная транзакция (например, оплата поставщику, инвестирование или отправка денег другу). Такие страны, как Великобритания, уже принимают целенаправленные меры по борьбе с мошенничеством с использованием APP, и ожидается, что эта тенденция в сфере регулирования получит распространение во всем мире.

Технология дипфейков в сочетании с искусственным интеллектом позволяет мошенникам выдавать себя за ценных клиентов или руководителей, авторизуя незаконные транзакции или генерируя реалистичные сообщения от генеральных директоров, чтобы обманным путем заставить сотрудников перевести средства или поделиться конфиденциальными данными. Она также используется в атаках с использованием социальной инженерии, эмоциональном манипулировании жертвами и краже личных данных, что может привести к финансовому мошенничеству, онлайн-мошенничеству или созданию поддельных аккаунтов.

Решения на основе AI обеспечивают критически важную защиту, позволяя выявлять отклонения в режиме реального времени, проводить упреждающую оценку рисков и проводить расширенный мониторинг мошенничества. По мере развития методов борьбы с финансовыми преступлениями AI будет те только инструментом обнаружения, но и стратегическим компонентом систем управления рисками.

Мошенничество и отмывание денег с помощью виртуальных активов.

Криптоактивы не только меняют мировые финансы, но и создают сложные риски финансовых преступлений. В отчете о мошенничестве с криптовалютами за 2023 год, опубликованном Центром жалоб на интернет-преступления (IC3) ФБР, сообщается об общих убытках от мошенничества с криптовалютами в размере $5,6 млрд, что на 45% больше, чем в 2022 году.

Ожидается, что к 2030 году объем кибермошенничества превысит $100 млрд. По мере ускорения темпов внедрения финансовые преступники продолжат использовать пробелы в регулировании и соблюдении требований. В ответ на это мы ожидаем, что регулирующие органы усилят надзор, финансовые учреждения будут внедрять более сложную аналитику блокчейна, а трансграничное сотрудничество станет критически важным механизмом защиты от финансовых преступлений с использованием криптовалют.

С каждым годом преступники используют всё более изощрённые методы сокрытия происхождения незаконных средств, используя миксеры и мосты перед их интеграцией в легальные финансовые системы.

Отмывание денег с использованием виртуальных активов часто являестя сложным процессом и включает использование миксеров, кроссчейн-мостов и промежуточных кошельков для сокрытия происхождения и движения незаконных средств через несколько платформ.

На схемах показаны типичный процесс отмывания денег в блокчейне и некоторые методы, используемые киберпреступниками для расслоения незаконных средств.

Децентрализованная природа виртуальных активов усложняет отслеживание транзакций и делает возможными трансграничные финансовые потоки. Это привело к усилению контроля со стороны регулирующих органов, таких как Комиссия по ценным бумагам и биржам США (SEC) и Комиссия по торговле товарными фьючерсами (CFTC), которые требуют от финансовых учреждений, работающих с виртуальными активами, принятия более строгих мер по обеспечению соответствия. Мошенничество резко возросло, например, в случае взлома Atomic Wallet в 2023 году, когда северокорейская группировка Lazarus похитила более $100 млн. Эти инциденты используют отсутствие доверия к криптоплатформам, увеличивая риски для пользователей.

В течение 2025 года регулирующее внимание к виртуальным активам усилилось благодаря таким инициативам, как Правило о путешествиях FATF (Travel Rule) и национальным нормативным актам, включая Сеть по борьбе с финансовыми преступлениями (FinCEN) в США и Управление по регулированию рынков криптоактивов (MiCA) в Евросоюзе.

Со всех сторон

В докладе Global Financial and Economic Crime Outlook 2025 представлен прогноз направлений финансовой и экономической преступности

По мнению авторов доклада, в 2025 году ключевые действия по борьбе с финансовыми преступлениями будут включать:

1. Внедрение цифрового стража: решения RegTech будут использоваться для повышения эффективности комплаенса и проактивной борьбы с финансовыми преступлениями. Облачные платформы оптимизируют глобальный комплаенс, а RTTM на базе ИИ обеспечивает мгновенное обнаружение подозрительной активности.

Обнаружение аномалий на основе машинного обучения, поведенческая биометрия и интеграция блокчейна усиливают предотвращение мошенничества, целостность данных и процессы KYC/AML. Гибридный подход, сочетающий автоматизацию с человеческим опытом, обеспечивает этичный надзор, а масштабируемые RegTech-фреймворки — перспективную основу для противодействия меняющимся угрозам.

2. Укрепление кибербезопасности от угроз AI. Рост кибермошенничества с использованием AI требует надежных фреймворков кибербезопасности. Поэтому будет внедряться многоуровневая защита, включая обнаружение мошенничества на основе AI, биометрическую аутентификацию и расширенное обнаружение аномалий. Боритесь с имитацией дипфейков, интегрируя обнаружение активности в процесс проверки личности. Регулярно проводите учения по кибербезопасности, включая имитацию фишинговых атак, для обучения сотрудников.

3. Снижение рисков, связанных с чрезмерной зависимостью от внешних контрагентов, посредством комплексной оценки рисков, связанных с третьими лицами. В контракты рекомендуется включать строгие положения о безопасности данных, требующие соответствия стандарту ISO 27001, а также регулярно проводить аудиты кибербезопасности сторонних поставщиков, внедрять надежные процедуры расширенной комплексной проверки (EDD) и проверки KYC для клиентов.

4. Интеллектуальный мониторинг для предотвращения уклонения от санкций и экспортного контроля путем интеграции комплексной проверки на основе рисков (RBDD) с передовыми технологиями. При этом будет использоваться скрининг и мониторинг на основе AI для выявления скрытых владельцев, подозрительных транзакций, отмывания денег в торговле (TBML), негативных медиаресурсов и отслеживания геолокации. Повышайте уровень соответствия требованиям криптобезопасности с помощью блокчейн-аналитики и используйте данные о морских рисках для выявления случаев фальсификации идентификационных данных судов.

5. Укрепление внутреннего управление и подотчётности. В этой сфере ключевые задачи: ответственность руководства за соблюдение требований, внедрение культуры соответствия, защита лиц, сообщающих о нарушениях, формирование протоколов и стресс-тестов оценки рисков и реагирования на инциденты, моделирование кризисных ситуаций

 ***

Поскольку угрозы финансовых преступлений продолжают меняться, необходимо также учитывать новые тенденции, которые определят ландшафт финансовых преступлений в 2025 году. Понимание этих тенденций крайне важно для компаний, регуляторов и финансовых учреждений, готовящихся к быстро меняющейся ситуации в ближайшем будущем. им придется пересматривать стратегии управления рисками, правила на рынке и регуляторные требования. Если, конечно, регуляторы и рыночные институты не рухнут под напором дорвашихся до регулирования популистов...