Когда-то свободная торговля была главной причиной борьбы прогрессивных реформаторов, с укоренившимися интересами простых людей. Теперь она стала bete noire как для правых националистов, так и для основных левых. Чтобы понять, почему так радикально изменилось отношение, нужно проследить за деньгами.
Немногие термины в экономике столь идеологически загружены, как «свободная торговля». Защищайте это сегодня, и вас, вероятно, сочтут апологетом плутократов, финансистов и беспомощных корпораций. Защищайте открытые экономические границы, и вас назовут наивным или, что еще хуже, марионеткой коммунистической партии Китая, которую мало заботят права человека или судьба своих простых рабочих.
Как и во всех карикатурах, в антиторговой позиции есть доля истины. Растущая торговля действительно способствовала росту неравенства и эрозии среднего класса в США и других странах с развитой экономикой в последние десятилетия. Если свободная торговля получила плохую репутацию, то это потому, что сторонники глобализации игнорировали ее недостатки или действовали так, как будто с ними ничего нельзя было поделать. Это слепое пятно позволило таким демагогам, как Дональд Трамп, использовать торговлю в качестве оружия и демонизировать расовые и этнические меньшинства, иммигрантов и экономических конкурентов.
Неприязнь к торговле провинцией наблюдается не только у правых популистов. В него также входят радикальные левые, активисты по борьбе с изменением климата, защитники безопасности пищевых продуктов, борцы за права человека, профсоюзы, защитники прав потребителей и антикорпоративные группы. Президент США Джо Байден тоже заметно дистанцировался от свободной торговли. Его администрация считает, что построение безопасной, зеленой, справедливой и устойчивой экономики США должно иметь приоритет над гиперглобализацией. Кажется, что все прогрессисты верят, что свободная торговля стоит на пути социальной справедливости, как бы ее ни понимали.
Так было не всегда. Свободная торговля была объединяющим лозунгом политических реформаторов XIX века, которые видели в ней средство победы над деспотизмом, прекращения войн и сокращения огромного неравенства в богатстве. Как напоминает нам историк Эксетерского университета Марк-Уильям Пален в книге «Pax Economica: Левые взгляды на мир свободной торговли», экономический космополитизм той эпохи воплощал в себе прогрессивные причины, такие как антимилитаризм, антирабство и антиимпериализм.
Не только политические либералы поддерживали свободную торговлю. Популисты США в конце XIX века решительно выступали против золотого стандарта. Но они также были против импортных пошлин, которые, по их мнению, приносили пользу крупному бизнесу и вредили простым людям. Они настаивали на замене тарифов более справедливым прогрессивным подоходным налогом. Затем, в начале XX века, многие социалисты рассматривали свободную торговлю, поддерживаемую наднациональным регулированием, как противоядие от милитаризма, неравенства в уровне благосостояния и монополий.
Эти противоречивые взгляды могут показаться загадкой. Способствует ли торговля миру, свободе и экономическим возможностям или же она способствует конфликтам, репрессиям и неравенству? На самом деле загадка скорее кажущаяся, чем реальная. Любой результат – или что-то среднее – зависит от того, кого торговля расширяет.
Либералы и реформаторы XIX века были свободными торговцами, потому что считали, что протекционизм служит ретроградным интересам, в том числе интересам земельной аристократии, бизнес-монополий и поджигателей войны. Они считали, что экономический национализм идет рука об руку с империализмом и агрессией. Пален цитирует эссе экономиста Йозефа Шумпетера 1919 года, который описал империализм как «монополистический симптом атавистического милитаризма и протекционизма – болезни, которую могут вылечить только демократические силы свободной торговли».
Именно это видение легло в основу международной торговой системы после Второй мировой войны. Американские создатели Международной торговой организации пошли по стопам Корделла Халла, государственного секретаря президента Франклина Д. Рузвельта, полагая, что они добиваются мира во всем мире посредством свободной торговли. Халл был экономическим космополитом и приверженцем радикального защитника свободной торговли XIX века Ричарда Кобдена. В отличие от предыдущих режимов, послевоенный порядок должен был стать системой глобальных правил, покончившей с двусторонним подходом и имперскими привилегиями. Хотя Конгресс США в конечном итоге не смог ратифицировать МТО, некоторые из ее ключевых принципов, включая многосторонность и недискриминацию, сохранились в Генеральном соглашении по тарифам и торговле (ГАТТ), предшественнике Всемирной торговой организации.
Но торговлю можно так же легко использовать в авторитарных и милитаристских целях. Особенно вопиющим примером является довоенная Америка, где свободная торговля способствовала закреплению рабства. Во время разработки Конституции США в 1787 году рабовладельцы-южане гарантировали, что текст будет запрещать налогообложение экспорта. Они хорошо понимали, что свободная торговля обеспечит прибыльность плантационного сельского хозяйства и защитит систему рабства, на которой оно основывалось. Когда Север победил Юг в гражданской войне, рабство было отменено, а свободная торговля была заменена протекционизмом, который больше отвечал деловым интересам Севера.
Похожая ситуация была и при британском империализме. После отмены хлебных законов в 1846 году британское правительство номинально отвернулось от протекционизма и возглавило Европу в подписании соглашений о свободной торговле. Но в Африке, на Ближнем Востоке и в Азии свободная торговля навязывалась дулом пистолета всякий раз, когда британцы сталкивались со слабыми властителями, управлявшими ценными товарами и рынками.
Британцы вели печально известные опиумные войны в середине XIX века, чтобы заставить китайских правителей открыть свои рынки для британских и других западных товаров (среди которых главный опиум), чтобы западные страны, в свою очередь, могли покупать китайский чай, шелк и фарфор без каких-либо ограничений. истощают свое золото. Опиум выращивался в Индии, где, как подробно описывает Амитав Гош в своей новой книге «Дым и пепел», британская монополия вынуждала фермеров работать в ужасных условиях, оставивших долгосрочные шрамы. Свободная торговля служила репрессиям и войнам, и наоборот.
Послевоенный режим многосторонней свободной торговли под руководством Америки оказался бы намного лучше. В рамках ГАТТ коммерческая дипломатия заменила войны, и многие незападные страны – такие как Япония, Южная Корея, Тайвань и, что самое впечатляющее, Китай – быстро расширили свою экономику, используя глобальные рынки.
Однако к 1990-м годам торговый режим стал жертвой собственного успеха. Крупные корпорации и транснациональные корпорации, получившие возможности расширения глобальной экономики, все чаще стали движущей силой торговых переговоров. Окружающая среда, общественное здравоохранение, права человека, экономическая безопасность и внутреннее равенство отошли на второй план. Международная торговля в очередной раз отошла от первоначального видения Кобдена и Халла, превратившись из гармонии в источник международных разногласий.
Урок истории заключается в том, что для превращения торговли в положительную силу требуется ее демократизация. Это единственный способ гарантировать, что он служит общему благу, а не узким интересам. Важный урок, который следует учитывать, когда мы реконструируем мировой торговый режим в предстоящие годы.