В различных программных документах последних мирных лет много внимания уделялось дигитализации экономики и общества. В цифровой трансформации всего и вся, электронных сервисах и продуктах виделся прямой путь к процветанию. Такие продукты повышают благосостояние потребителей, но доходы и выгода от них не отражается в статистике национальных счетов, включая ВВП. Но попытки сделать такие оценки имеются.
Цифровые товары и услуги стали привычной частью повседневной жизни: многие люди совершают покупки в онлайне, общаются в социальных сетях, пользуются онлайн-сервисами для поиска информации, ориентации на местности, прослушивания музыки и просмотра фильмов. В гугле содержится больше информации, чем в офлайн-библиотеках, а, например, количество опубликованных в сети фотографий только за 2010–2017 гг. возросло с 350 млрд до 2,5 трлн. Типичный пользователь интернета в 2022 г. проводил в нем в совокупности почти 7 часов в день, то есть более двух суток в неделю или более 40% времени, когда бодрствует. Из них в среднем почти по 2,5 часа люди проводят в соцсетях. В Беларуси, вероятно, схожие показатели – более 3/4 населения пользуется интернетом ежедневно.
В июльском отчете всемирной ассоциации операторов мобильной связи GSMA Intelligence в настоящее время в мире насчитывается 5,56 млрд уникальных абонентов мобильной связи и 5,19 млрд людей, пользующихся Интернетом, что составляет 64,5 и 69,1% мирового населения.
В июле 2015 года чуть менее 30% населения планеты пользовались социальными сетями, в которых насчитывалось чуть более 2,5 млрд активных пользователей. Теперь их 4,88 млрд. – 60,6% мирового населения.
По данным официальной статистики, цифровизация в Беларуси тоже стремительно развивается.
Несмотря на масштабные изменения, вызванные проникновением технологий практически во все аспекты жизни, доля информационного сектора в экономике не столь уж велика. По данным GSMA, в 2022 г. размер вклада мобильных технологий и услуг в мировую экономику составлял 5% ВВП. К примеру, в США он последние 40 лет составляет 4 - 5% ВВП, в РФ за последние 10 лет, – около 2,2 - 2,7% ВВП. В Беларуси доля ИТ-сектора в ВВП выросла с 3% в 2016 г. до 5,7% в 2021-м, но в прошлом году снизилась до 4,7%.
Такие показатели натолкнули исследователей из MIT и Стэнфордского университета на еретическую мысль: если судить по доле в ВВП, можно подумать, что цифровой революции никогда не было. Получается, что сбылся прогноз нобелевского лауреата по экономике Роберта Солоу, который в 1987 г. сказал, что компьютерный век можно увидеть повсюду, кроме статистики производительности.
Возможно, дело лишь в том, что выигрыш общества от использования цифровых технологий за счет снижения информационных издержек и повышения качества жизни, не виден в национальных счетах. Действительно, ВВП измеряет объемы производства, выраженные в рыночных ценах, тогда как большинство цифровых товаров доступны потребителям почти бесплатно. Об этом наглядно свидетельствуют данные GSMA.
Тем не менее можно попытаться оценить вклад цифровых технологий в благосостояние. Так, экономисты из университетов Карнеги – Меллона и Стэнфорда, Школы менеджмента Kellogg и аналитики из компании Meta рассчитали выгоду от цифровизации c помощью выявления потребительских предпочтений
Исследование проводилось в 13 странах (США, Канаде, Мексике, Германии, Великобритании, Ирландии, Франции, Бельгии, Норвегии, Испании, Румынии, Японии и Южной Корее) по 10 популярным цифровым продуктам: Google Search и Google Maps, YouTube, Amazon Shopping, TikTok, Twitter, Snapchat, а также WhatsApp, Facebook и Instagram. Был проведен онлайн-опрос 40 000 активных пользователей Facebook, которым в этих странах пользуются почти 60% населения. Так что выборка получилась достаточно репрезентативная.
Согласно расчетам исследователей названные продукты создают потребителям благосостояние в размере $2,52 трлн ежегодно, или почти в 6% совокупного ВВП этих стран.
Для экономического измерения потребительских выгод использован «потребительский излишек» (consumer surplus). Он оценивается как разница между максимальной суммой, которую потребитель готов заплатить за товар или услугу, и их рыночной ценой. Потребительский излишек возникает, если рыночная цена меньше, чем сумма, которую человек готов заплатить.
Потребительский излишек основан на экономической теории предельной полезности, представляющей собой дополнительную пользу (удовлетворение), которую потребитель получает от дополнительной единицы товара или услуги. Поскольку у разных потребителей разные предпочтения, то от одного и того же товара или услуги разные люди получают разную пользу и готовы платить за него разные суммы. В отличие от потребительских расходов, потребительский излишек невозможно наблюдать напрямую. Его можно выявить, например, в ходе опросов.
Сначала авторы исследования проверили относительную готовность респондентов отказаться от использования 10 выбранных цифровых продуктов на месяц: опрашиваемые должны были выбрать наиболее и наименее предпочтительные варианты из списка элементов. В список также была включена опция отказа на месяц от личных встреч с друзьями, чтобы сравнить относительную ценность личного общения и коммуникации в социальных сетях.
Наиболее предпочтительным цифровым продуктом оказался Google Search, который респонденты оценили больше чем личные встречи с друзьями. Правда, приоритеты в разных странах различаются. Например, самым ценным цифровым продуктом в США оказался поиск Google, в Мексике – WhatsApp, в Южной Корее – YouTube.
Затем респондентов спрашивали, готовы ли они отказаться от социальной сети Facebook в обмен на денежное вознаграждение (предлагаемая сумма варьировалась случайным образом от $5 до $100 в месяц). Медианная компенсация, которую респонденты согласились бы принять за прекращение использования Facebook, в среднем по выборке составила $31: от $11 в Румынии до $57 в Норвегии.
На основе этих оценок авторы рассчитали общее благосостояние, генерируемое Facebook в странах выборки, умножив взвешенную медианную «цену отказа» на количество активных пользователей соцсети в месяц и на 12, чтобы получить результат за год. В целом по 13 странам получилось $246 млрд: от $137 млрд в США до $1,2 млрд в Ирландии. В свою очередь, на основе оценки благосостояния, сгенерированного Facebook, авторы оценивают выгоду для потребителей для других цифровых товаров (умножая совокупную годовую ценность Facebook в каждой стране на полезность каждого цифрового товара по отношению к этой соцсети). В итоге выгода для потребителей составляет в совокупности $2,52 трлн в год во всех странах выборки (от $1,29 трлн в США до $13 млрд в Румынии).
Вклад в благосостояние зависит от времени, которое потребитель тратит на использование цифрового продукта. Разделив всех пользователей из 13 стран на 3 группы в зависимости от времени, проводимому ими в Facebook, исследователи выяснили, что для нижней трети, с наименьшим количеством затрачиваемого времени, эта соцсеть «генерирует» благосостояние в $20 в месяц, для средней трети – $33, для верхней – $40.
По мнению авторов исследования, потребители с низким уровнем дохода внутри стран и потребители из стран с относительно более низким ВВП на душу населения получают значительно большую выгоду от цифровых продуктов, чем потребители с более высокими доходами и страны с более высоким душевым ВВП. Поскольку цифровые продукты, включенные в выборку, доступны бесплатно всем независимо от уровня доходов, они служат снижению неравенства – как внутри стран, так и межстранового.
Разумеется, количественные оценки подобных изысканий достаточно условны. Но авторы исследования уверены в основном выводе: цифровые продукты создают стоимость в триллионы долларов и уменьшают неравенство в благосостоянии, хотя количественные оценки этой стоимости могут быть неточными. Впрочем, даже если бы они были точны, то могут отражать иррациональный выбор, не отвечающий подлинным личным интересам потребителей из-за цифровой зависимости или других ошибок в суждениях. Однако подобные оценки, проводимые на регулярной основе, могут способствовать лучшему пониманию того вклада, который вносит в благосостояние потребителей цифровизация и который, вероятно, продолжит расти в XXI веке, полагают авторы.
Если бы они пошли чуть дальше, то могли бы оценить и сумму ущерба от ограничений доступа к некоторым цифровым продуктам в ряде стран или доходы и издержки, связанные с принудительным внедрением цифровых сервисов, связанных с использованием электронных налоговых деклараций, счетов-фактур и накладных, систем прослеживаемости товаров и контроля кассовых операций.
Аналогичные результаты, скорее всего, были бы получены и в Беларуси, если бы она была охвачена подобным исследованием. К примеру, по сведениям упомянутого сборника 42,6% белорусских интернет-пользователей и 55,2% пользователей сотовой связи полностью удовлетворены качеством предлагаемых услуг, а 43,1% и 36,1% «скорее удовлетворены». Скорее всего, они тоже не расстались бы задешево с привычными сервисами.
Не менее интересно выглядит судьба цифровой трансформации белорусской экономики. Принятие декретов, регулирующих деятельность Парка высоких технологий многие воспринимали как старт новой эры, основанной на всеобщей дигитализации. Казалось, что успех ПВТ должен стать примером, на который будут равняться все остальные. Но этого не произошло. Шумно разрекламированные «элементы английского права» и льготы так и не распространились на другие сегменты экономики. Впрочем, экономический успех тоже был весьма условным. До 2022 года белорусский IT-сектор еще выглядел драйвером экономического роста. Пока выручка, экспорт и зарплаты ПВТ бурно росли, остальная экономика тормозила. Но затем ситуация стала меняться: затормозил сам парк, экономика страны несколько оживилась. Причем рост происходит исключительно за счет традиционных отраслей – промышленности, торговли и строительства, которые тащат за собой забуксовавший IT-«локомотив».
Так, по данным, опубликованным недавно на сайте Администрации ПВТ, в прошлом году объем производства резидентов парка составил 8,28 млрд. рублей, а экспорт –2,7 млрд $. Показатели в сообщении не сравниваются с предыдущими значениями. Между тем получается, что производство парка уменьшилось на 11,8% или на 22,4% в сопоставимых ценах, а экспорт – на 15,6%. При этом доля парка в экономике страны сократилась с 4,8 до 4% ВВП.
Также в сообщении говорится, что в 2020-2021 гг. в ПВТ вступило 417 компаний, в 2022-2023 годах – еще 130, а теперь в парке более 1000 резидентов. Однако по данным МНС на начало 2020 г. в ПВТ числилось 715 резидентов, год спустя – 962, а на начало 2022 г. – 1057. Получается, что численность резидентов парка в прошлом году не выросла. В лучшем случае, число ушедших компаний и вновь прибывших примерно одинаково.
В 2022 г. резиденты парка заплатили в бюджет 750,1 млн. рублей. По ранее опубликованным данным МНС в 2021 г. было уплачено 735,7 млн. Можно подсчитать, что поступления от ПВТ в сопоставимых ценах оказались на 10,2% меньше, чем год назад.
Число работников в ПВТ сократилось за год с 73 тыс. до 60 тысяч. Тем не менее, администрация парка уверяет, что за прошлый год было создано «почти 7 тысяч новых рабочих мест». Между тем, по данным Белстата в прошлом году в секторе «Информация и связь» было принято на работу 15,2 тыс. человек, а уволено – 32,43 тысячи, за 6 месяцев тг. – 5263 и 9922 человека соответственно. Кроме того, в сборнике «Информационное общество РБ» отмечено, что списочная численность работников сектора ИКТ за прошлый год сократилась со 125,3 тыс. человек до 119,8 тысяч.
При этом по итогам 7 месяцев тг. реальная зарплата в IT-секторе сократилась на 7,2% по сравнению с январем-июлем 2022 г. Это единственная отрасль в этом году, где наблюдается такое снижение, не считая лесного хозяйства, тогда как в целом по стране наблюдался рост на 8,4%.
Такие результаты заметно отразились на экономике республики. В прошлом году по данным Белстата валовая добавленная стоимость сектора «Информация и связь» сократилась на 2,8% по сравнению с 2021 годом, а по итогам 7 месяцев – на 16%, отрицательный вклад отрасли в прирост ВВП увеличился с прошлогодних -0,2% до -1,2% по итогам 7 месяцев.
Инвестиции отрасли в основной капитал снизились в прошлом году на 17,6%, а сектора IT – на 20,6%. Иностранные инвестиции в ИТ-сектор сократились с 558,7 млн. $ в 2021 г. до 402 млн в 2022-м, говорится в сборнике.
Вероятно, спад активности ПВТ внес определенный вклад в сокращение положительного сальдо внешней торговли услугами с 2,2 млрд $ в I полугодии прошлого года до 1,4 млрд на 1 июля тг. Впрочем, поскольку данные о составе внешней торговли услугами не публикуются, о масштабе влияния транспорта и IT-сектора можно лишь гадать.
Несмотря на столь значительные потери, у белорусского IT-сектора есть определенные шансы найти место в экономике, геополитическая трансформация которой ориентирована на внутренний спрос и российские заказы.