Международный день свободы печати стал совсем не веселым праздником. Его совершенно испортили кризисы, войны и распространение авторитаризма, грустно констатирует очередной Индекс свободы прессы, опубликованный организацией «Репортеры без границ» (RSF) 3 мая 2023 года. Все больше стран катятся в рейтинге вниз, соревнуясь в подавлении независимых журналистов и критических сообщений, массовости арестов работников СМИ. За потоками дезинформации и заборов цензуры уже не очень видно ни свободы, ни внятного слова.
Когда-то прекраснодушные теоретики верили, что гласность — одна из основ свободы народа, а пресса выражает потребности общества, оглашает жалобы, разоблачает злоупотребления и произвол и даже принуждает к нравственному поведению всех носителей власти. Однако тираны и деспоты неплохо научились не только грубо затыкать рты своим противникам, но и изыскано оборачивать возможности СМИ в свою пользу. Интересно, что техника этого поворота придумана очень давно – во времена, когда не слыхали даже о радио, не говоря об интернете.
Не знаю, изучали ли ту инструкцию нынешние агитаторы и пропагандисты, или сообразили самостоятельно, но работают строго по ней. Уж больно четко и подробненько все сформулировано:
… В современных обществах и методы следует применять современные. Сегодня, когда речь идет о насилии правительства, вовсе не нужно грубо попирать законы, рубить головы врагам, грабить подданных и лишать их собственности, казнить всех, кого можно... Главное в том, чтобы повернуть против противника все те средства, что он может направить против нас.
Дайте мне не более чем 20 лет, и я полностью изменю неукротимейший характер любой европейской нации и подчиню ее тирании, как какой-нибудь мелкий азиатский народец.
Главный секрет искусства управлять состоит в ослаблении общественного духа до такой степени, чтобы его больше вообще не интересовали идеи и принципы, на основе которых вершатся революции. Во все времена и люди, и народы были падки на слова. Им почти всегда хватает видимости. Больше они ничего не желают. Поэтому можно создать соответствующие потребностям институты, приспособленные к способу выражения и ходу мысли, которые в свою очередь ориентированы на потребность…
…В большинстве стран с парламентским образом правления пресса прямо-таки стремится, чтобы ее возненавидели, она всегда служит сильным, эгоистическим, глухим ко всему иному страстям, она клевещет, она продажна, несправедлива, бездушна, короче говоря, и, прежде всего: вы никогда не объясните населению страны, для чего, собственно, существует пресса.
…Просто закрыв все газеты, я зайду слишком далеко и весьма неразумно задену чувства народа, задевать которые всегда опасно. Я издам ряд указов, выглядящих так, словно это простые меры предосторожности и организации.
Я распоряжусь, чтобы в будущем ни одна газета не открывалась без разрешения правительства. Таким образом, зло будет пресечено в корне: ведь совершенно ясно, что с этого момента разрешенными газетами будут только те, которые верны правительству.
… если будет нужно, я не санкционирую выпуск ни одной новой газеты. Но… планы у меня иные. Вы спрашиваете, как я поступлю с враждебно настроенной редакцией? Да очень просто. Я добавлю к указу, что для смены любого главного редактора или издателя необходимо разрешение правительства.
… Я обложу все существующие и будущие газеты такими налогами, которые заставят их держаться в рамках приличий. Политическим газетам я навяжу то, что вы сегодня именуете имущественным обеспечением и гербовым сбором. Индустрия прессы вследствие повышения налогов станет вскоре столь мало выгодной, что заниматься ею станут только по зрелом размышлении.
… Нарушение законов прессой — понятие весьма растяжимое, писатели так хитроумно и изощренно маскируют свои выпады, что ни в коем случае нельзя предоставлять судам дела такого рода. Суды должны быть вооружены на этот случай, само собой разумеется, но оружие, которым в действительности можно ограничить свободу прессы, должно быть в руках правительства.
…И так слишком нянчатся с несколькими желчными и злобными журналистами, которые на все нападают, все поливают грязью. Они поступают с правительством как бандиты с большой дороги, преграждающие с кинжалом в руке путь мирным путешественникам. Они всегда неподвластны закону, в то время как некоторые ограничения им бы весьма пошли на пользу.
… эти люди подобны головам гидры. Отрубишь 10 — вырастает 50 новых. В первую очередь я займусь газетами как общественными предприятиями. Я просто объясню им следующее: я могу запретить вам все, до сих пор я этого не сделал, но могу сделать в любой момент; я позволяю вам существовать, но, разумеется, только при условии, что вы не будете чинить препятствий на моем пути и подкапываться под мою власть. Я не хочу постоянно заниматься вами, и не собираюсь ежедневно издавать дополнения к закону, чтобы предусмотреть ваши происки. Я не могу также держать целую армию цензоров, ежевечерне проверяющих то, что появится на следующий день. У вас есть перья, пишите; но запомните хорошенько: за собой я оставляю право судить тех, кто на меня нападает, и не крутите. Если вы нападете на меня, я это тотчас почувствую, и вы тоже почувствуете. В этом случае я собственными руками наведу порядок, не сразу, потому что хочу быть терпимым: я предупрежу вас раз, другой, затем я вас уничтожу.
… Двух приговоров в год будет достаточно, чтобы на законных основаниях закрыть издание. И этим я не ограничусь. Газетам — разумеется, в виде закона или указа — я скажу еще: поскольку во всем, что касается вас самих, вы должны соблюдать величайшую осторожность, то не надейтесь, что вам удастся будоражить общественное мнение комментариями к дебатам, происходящим в палатах депутатов. Сообщать об этом я вам запрещаю, а также комментировать судебные разбирательства по делам прессы. Далее, не помышляйте даже воздействовать на общественность мнимыми заграничными новостями. За ложные новости я ввожу физические наказания, не разбираясь, добрые при этом преследовались цели или дурные.
… Иностранная пресса в действительности очень опасна. Прежде всего: любой ввоз или распространение несанкционированных изданий будет караться тюремным заключением, чтобы отбить охоту к подобным проделкам. Далее: те из моих подданных, кто поддастся соблазну, будучи за границей, выступать против правительства, по возвращении будут схвачены и наказаны. Ведь подло же писать за границей против собственного правительства.
… Я не желаю, чтобы мою страну смущали слухи, доходящие из-за границы. Вообще, как проникают в страну известия из-за границы? Через агентства, которые собирают новости, поступающие со всех сторон. Так эти агентства можно купить, и с этого момента новости будут под контролем правительства
В наше время, когда газеты приобрели такую неслыханную популярность, книг почти не читают. Тем не менее, я ни в коем случае не предоставлю им свободу действий. Прежде всего, я заставлю всех, имеющих профессию печатника, издателя или книготорговца, получить лицензию, которой правительство может их в любое время лишить, непосредственно или по суду.
…Полагаю, они вряд ли будут жаловаться…Нужно сохранять старые обычаи, если они хороши. Я прибегну к налогам… Налоговая инспекция лишит людей мужества следовать своему литературному честолюбию, а уголовное законодательство выбьет из рук типографий их оружие; ведь я заставлю издателя-типографщика в соответствие с уголовным кодексом отвечать за содержание книг.
И если найдется писатель, достаточно смелый для того, чтобы писать антиправительственные книги, ему будет не найти издателя. Последствия этого благотворного устрашения приведут косвенным путем к созданию цензуры, каковую бы не удалось осуществлять и самому правительству по причине неодобрения этой меры, будь она и чисто предупредительного характера.
… В странах парламентского правления правительство свергают всегда с помощью прессы. Я открываю тем самым возможность подавления прессы с помощью самой прессы. … Мое правительство… само станет издавать газеты…
Если в оппозиции находится 10 газет, я заведу 20, выступающих в поддержку правительства, если же их будет 20, я заведу 40, если 40, то в моем распоряжении будет 80. … С этой целью смогу распорядиться правом, оставленным за собой, а именно правом выдачи разрешения на основание новых политических газет.
Я разделю преданные мне газеты на 3 или 4 класса. Первое место будут занимать несколько газет, совершенно открыто отражающих мнение властей и при любых конфликтах, во что бы то ни стало отстаивающих правоту моих действий. … Эти газеты не будут оказывать на общественное мнение самое большое влияние. Второе место займут газеты, лишь по своей направленности официозные, и целью их будет — привлечь на мою сторону массу колеблющихся и безразличных людей, которые без сомнений опираются на факты, и политические убеждения которых не выходят за данные рамки.
…Признаки официальности здесь якобы полностью отсутствуют. Однако на самом деле эти газеты будут связаны с моим правительством той же цепью, видимой для одних и неразличимой для других. Трудно сказать определенно, сколько их будет... Я буду располагать аристократическим изданием в партии аристократов, республиканским — в республиканской партии, революционным в партии революционной; если потребуется, у меня будет анархистский листок в партии анархистов. У моей прессы, как у бога Вишну, будет сотня рук, и по всей стране я подам эти руки представителям всех политических движений. Люди будут отстаивать мои интересы, и не подозревая об этом. Они будут верить, что говорят собственным языком, однако это будет мой язык. Они будут считать, что агитируют за собственные интересы, однако это будет мои интересы. Они будут уверены, что маршируют под собственным знаменем, однако будут шагать под моим.
…Организация решает все … Я учрежу центральное управление, назвав его отделом по вопросам печати и прессы, которое обеспечит всех необходимыми инструкциями и будет давать соответствующие указания. Перед взором тех, кто лишь наполовину посвящен в тайну, предстанет удивительное действо: все увидят, как газеты, преданные моему правительству, нападают на меня, поднимают большой шум и доставляют мне массу неприятностей...
…многие люди скажут: посмотрите, ведь мы свободны, при этом правительстве есть возможность высказываться, на правительство несправедливо нападают, а оно терпит и переносит эти нападки, не подавляя их, что для него не составило бы особого труда. Второй, не менее важный результат, заключается, например, в возможности провозглашать следующие мнения: смотрите, сколь повсеместно уважаемы основы и принципы этого правительства. Эти газеты пользуются абсолютной свободой, однако они никогда не посягают на существующие установления…
…Опираясь на газеты, тайно мне преданные, я по своему усмотрению буду управлять общественным мнением во всех вопросах внутренней и внешней политики. Я буду пробуждать умы или погружать их в дремоту, я воодушевлю их или ввергну в отчаяние, я взвешу все за и против, я встану на защиту истины или лжи. Я, смотря по обстоятельствам, сделаю достоянием гласности определенный факт или подвергну его отрицанию. Таким образом, я исследую общественное мнение, сделаю выводы о следствиях, причиной которых был я сам, испытав планы, проекты, неожиданные решения…. Я по своему усмотрению разобью своих врагов, ни в каком случае не раскрывая тайны моего воздействия, поскольку в случае, если я побудил эти газеты к определенному заявлению, я смог бы при необходимости подвергнуть их наказанию, принудив их энергично опровергнуть свои же слова. Я приманю общественное мнение к определенным решениям, я буду погонять его или придерживать, моя рука всегда будет на его пульсе, оно, неведомо для себя, будет отражением лишь моих личных взглядов, и его будет иногда дивить то обстоятельство, что оно постоянно существует в добром согласии со своим господином. И тогда скажут, что я обладаю особым чутьем к народным настроениям, что с жизнью моего народа меня связывает тайная и чудесная симпатия…
…Я приберу к рукам всю провинциальную прессу, поскольку там не должно быть никаких противоречий и дискуссий. Из административного центра, в котором находится моя резиденция, губернаторы всех провинций постоянно будут получать приказ, регулирующий выступления газет в том или ином духе. Следовательно, в один и тот же час на всю страну будет оказываться то или иное воздействие, будет задан тот или иной импульс, причем зачастую еще до того, как в столице что-либо узнают об этом…
…Я хочу лишь иметь возможность простым указанием воспрепятствовать любой дискуссии на тему, которая опасна для правительства.
…Я обяжу газету публиковать вверху каждой колонки поправки и замечания, поступающие от правительства. Представители правительства направят газетам ноты с категорическими заявлениями: вы поместили сообщение о том или ином событии, не полностью соответствующее истине. Вы позволили себе критиковать то-то и то-то. Вы не обладаете достаточным уровнем компетенции. Вы неверно себя повели. Вы были не правы. Поступайте в соответствии с нашими указаниями. Как видите, это будет лояльная и совершенно гласно осуществляемая цензура.
… Я распоряжусь, чтобы газетам запретили публиковать информацию о необычном самоубийстве, о слишком подозрительной финансовой сделке, при которой речь идет о больших денежных суммах, о неправильном поступке чиновника, находящегося на общественной службе. Молчание о вещах подобного рода свидетельствует о большем уважении к моральному здоровью народа, чем всякие разговоры о них.
… Обязанность всех правительств, намеренных укрепить свое могущество — использовать прессу, прибегать к ее услугам во всех существующих формах…
…каждая из моих газет в рамках той тенденции, которую она представляет, предпримет попытки убедить другие партии в том, что принятое решение представляется наиболее благоприятным именно для них. То, о чем не сказано в официальном документе, будет извлечено из него в комментарии, а то, на что лишь намекнули, официозные газеты станут обсуждать более открыто, газеты же демократические и революционные будут об этом трубить, и в то время как разгорятся дискуссии и появятся самые разнообразные объяснения моим действиям, мое правительство ответит всем и каждому в отдельности: вы заблуждаетесь в вашей оценке правительственных намерений. Вы плохо читали официальное сообщение; в нем не содержалось ничего, кроме того-то и того-то.
Ежедневно мои газеты будут заполнены официальными речами, подробными отчетами, репортажами, адресованными министрам, правителю... Массы одобряют их бездеятельность только при условии, что правительства разыгрывают перед ними постоянную предприимчивость, лихорадочную деятельность, что они постоянно привлекают к себе внимание новшествами, неожиданными решениями, какими-либо иными театральными жестами.
… Я стану постоянно заботиться в области торговли, промышленности, искусства, равно как и управления о всевозможных проектах, планах, расчетах, изменениях, переделках и усовершенствованиях, отзвуки которых в прессе заглушат голоса политиков, сколь многочисленными бы они не были и сколько бы они не писали.
…Я не только поручу некоторым газетам дело по неустанному восхвалению благоденствия моей власти, по перекладыванию ответственности за ошибки в европейской политике на другие правительства. Я хотел бы также, чтобы основная доля этих хвалебных гимнов появлялась в нашей печати как отклик на публикации зарубежной прессы, из которой перепечатывались бы (подлинные или сфабрикованные) статьи, содержащие ослепительное восхваление моей политики. … Я позабочусь о заграничных газетах, которые будут служить мне и поддерживать меня с большей эффективностью, если я придам им вид изданий, имеющих оппозиционное направление во второстепенных вопросах.
…Пошлость газетных писак и политиков, окунувшихся в журналистику, будут являть собой отвратительное зрелище по контрасту с достоинством и взвешенностью речи, звучащей с высот трона властелина, с живым и образным языком, призванным повысить действенность всех правительственных заявлений. Теперь вам станет ясно, почему я окружил своего государя плотной толпой публицистов, чиновников, адвокатов, купцов и правоведов, которые имеют большое значение для сознания той колоссальной массы официальных сообщений, о которой я говорил вам и влияние которой на людей всегда будет огромным.
Вот в общих чертах основные принципы моего господства над прессой.
Морис Жоли «Разговор в аду между Макиавелли и Монтескье», 1864 год
