Поток новостей несет одно за другим события, свидетельствующие о возникновении после отчетной даты специфических хозяйственных условиях деятельности организаций. На волне такого думсерфинга у бухгалтеров и аудиторов появляется задача, на которую до сих пор мало обращали внимания – как отразить в отчетности будущее.
Любому мало-мальски компетентному экономисту видны признаки наступления в ближайшие время обстоятельств, перечисленных в Инструкцию по бухгалтерскому учету "События после отчетной даты", утв. постановлением Минфина от 25.08.2003 № 121.
Так, компаниям, попавшими под секторальные санкции грозит прекращение части основной деятельности, которое еще в декабре невозможно было предвидеть – фактор, прямо упомянутый в инструкции № 121. Тем, кого санкции напрямую не касаются, придется столкнуться с сокращением импортных поставок, замедлением расчетов и неплатежами, задержкой или расторжением договоров, сбоями в логистике и взаимопонимании с зарубежными контрагентами. Впору занимать очередь за справками о форс-мажоре.
Вопрос риторический, когда наша ставка рефинансирования, повышенная с 1 марта до 12%, догонит установленные сегодня в России 20%, и как далеко они потом поскачут. Так что готовимся к серьезному подорожанию кредитов и росту расходов на их обслуживание. Плюс рост всяческих пеней, привязанных к ставке рефинансирования.
В особо уязвимом положении оказываются производители, импортеры, оптовики и ритейлеры, работающие с социально-значимыми товарами. Рентабельность у первых и наценки у остальных ограничен, повышать цены постановление Совмина № 100 с марта дозволяет не более, чем на 0,3%. Но если не поднимать цены, не хватит средств для закупки новых товаров и погашения кредитов по меняющимся ставкам и курсам. Контрольным выстрелом станет наказание за отсутствие товаров на полках. Так что скоро предприятия будут свозить фурами в комиссии по госрегулированию цен челобитные с мольбами разрешить немножечко превысить нереально предельные индексы. Вариантов у начальства немного: забыть о мечте обуздать инфляцию или добивать бизнес запретами, проверками и штрафами. Впрочем, второе не поможет добиться первого.
Пока значительная часть товаров и иных запасов будет дорожать и становиться дефицитом, проявятся более чем очевидные признаки обесценивания некоторых основных средств, прежде всего – коммерческой недвижимости, а также финансовых инструментов и нематериальных активов. Значит, возникнут трудности с залогом и другими формам обеспечения заимствований.
Еще одно событие после отчетной даты – непрогнозируемое значительное изменение валютных курсов, тоже придется учитывать. Впрочем, за парой-тройкой фраз в примечаниях к отчетности будет стоять огромня проблема всего бизнеса. Заверения регуляторов о стабильности ситуации вряд ли поспеют за динамикой курсов доллара и евро. Которые, как обычно повлекут рост номинированных в валюте обязательств, дадут мощный толчок инфляции с полным букетом последствий. Вероятно, впереди очередное продление указа № 159, позволяющего не списывать на финансовые результаты курсовые разницы до конца этого года. Теперь этот срок желательно отодвинуть еще на 2-3 года, а лучше до бесконечности.
Вероятно последует то самое введение валютных ограничений в случаях угрозы экономической безопасности Беларуси и стабильности ее финансовой системы, право на которое закреплено в нынешнем законе о валютном регулировании. Если в РФ сегодня вводится обязательная продажа 80% валютной выручки экспортерами, то мы наверняка последуем примеру союзников. А масштаб дальнейших ограничений может превзойти самые буйные фантазии.
Хочется надеяться, что не дойдет до чрезвычайных ситуаций с уничтожением активов, помянутых в инструкции № 121. Хотя, в мире нынче такое творится, что можно быть уверенным лишь в том, что ни в чем нельзя быть уверенным.
Подобные события должны раскрываться в пояснениях к бухгалтерской отчетности за отчетный год независимо от положительного или отрицательного его характера. Главное здесь – существенность события – то есть возможность влияния его нераскрытия (пропуска или искажения) на экономические решения пользователей финансовой отчетности, принимаемые на его основе. Полагаю, что влияние любого из перечисленных факторов обойдется некоторым белорусским предприятиям сумму куда более ±5% общего итога соответствующих данных за прошлый год (выручки, затрат, обязательств, прибыли, стоимости ряда статей актива.
Инструкция № 121 требуется дать краткое описание характера события после отчетной даты и оценку его последствий в денежном выражении, причем ее расчет предписывается документально подтвердить. С расчетами могут быть затруднения, а потому инструкция позволяет просто указать, что возможность оценить последствия в денежном выражении отсутствует. Но можно и посчитать.
К примеру, чтобы оценить потери от курсовых разниц, можно умножить среднегодовой размер валютных обязательств за 3 последних года, на предполагаемый уровень девальвации. Скажем от нынешних 20,7% до 4-5 раз – кому сколько профессиональный скептицизм подскажет. Аналогично можно прикинуть рост затрат, номинированных в валюте или привязанных к курсу СКВ. При желании можно оценить потери от прочих неприятностей и даже размер упущенной выгоды.
Результаты этих вычислений могут серьезно повлиять на дальнейшие управленческие решения. Кому-то придется корректировать производственные планы, пересматривать инвестпроекты и бюджеты, фиксировать или сокращать зарплаты, менять кредитную и сбытовую политику. Одни собственники решат не выплачивать дивиденды, чтобы не подвергать компанию риску неплатежеспособности. Другие, напротив, потребуют всю имеющуюся прибыль, чтобы выйти в кэш. А там хоть трава не расти.
Натурально, аудиторам придется уделить этим вопросам особое внимание – в соответствии с НПАД "Отражение в аудиторском заключении событий, произошедших после отчетной даты", утв. Постановлением Минфина от 24.06.2003 № 100. Кстати, помимо информации, раскрытой в примечаниях к бухгалтерской отчетности, НПАД-100 требует учитывать факты, которые стали известны аудитору после даты подписания аудиторского заключения, но до даты представления отчетности. Правда, отвечать за них будут лишь руководители аудируемого лица, но аудиторы должны с ним обсудить возникшие проблемы и потребовать внесения в отчетность, точнее – в примечания к ней.
Разговор будет нелегким, но полезным. Прежде всего, аудиторы в кои-то веки задумаются не о формальных процедурах и «как бы чего не вышло», а своем профессиональном долге. В свою очередь руководители аудируемых компаний получат шанс увидеть весь список ожидаемых проблем, оценить их масштаб и подумать, как с ними справляться. Например, как на деле, а не на лозунгах заместить потерянные европейские и украинские рынки, поставки товаров из ЕС и Украины, как сократить издержки и захеджировать валютные и кредитные риски, чем компенсировать убытки, проводить ли обесценивание активов и замораживание выплаты дивидендов. Как быть, если закупки и кредиты в СКВ, а выручка в белорусских или российских рублях, за которые дадут только то, что Салтыков-Щедрин обещал. Может быть иные директора велят разыскать удалившихся на заслуженный отдых ветеранов бухучета и финансов, чтобы организовать работу в условиях гиперинфляции и тотального госрегулирования цен, бартерных многоходовок и обязательной продажи валютной выручки, кредитного голода и множества скачущих валютных курсов. Конечно, сейчас все будет не совсем так, как 20-30 лет назад. А может и совсем не так. Но опыт тех времен очень пригодится.
Если руководство компании согласится с наличием перечисленных проблем и отразит их в примечаниях к отчетности, аудиторы выдадут новое аудиторское заключение. Если оно клиенту не понравится, то аудиторам придется письменно предупредить, что нельзя предоставлять пользователям исправленную отчетность и аудиторское заключение, не учитывающее внесенных исправлений. Если и это не поможет, то придется проинформировать всех пользователях о причине разногласий. Тогда пусть руководство компании само за все отвечает.
Ситуация в экономике страны может заставить аудиторов усомниться в способности некоторых клиентов продолжить свою деятельность в будущем. Пункт 18 НПАД «Допущение о непрерывности деятельности аудируемого лица», утв. Постановлением Минфина от 28.03.2003 № 45, обязывает аудиторов провести анализ событий, произошедших после отчетной даты, с целью определения, какое влияние они оказали на способность аудируемого лица продолжать непрерывную финансово-хозяйственную деятельность. А информация как об этих событиях, так и о наличии существенной неопределенности в отношении способности аудируемого лица непрерывно продолжать свою деятельность должна отражаться в рабочей документации. Вместе со сведениями о выполненных дополнительных аудиторских процедурах и выводах по их результатам.
Если условия или события, которые могут вызвать значительные сомнения в способности аудируемого лица продолжать свою деятельность непрерывно, планы руководства в связи с этими условиями или событиями, раскрыты в примечаниях к отчетности недостаточно адекватно, и есть подозрения, что компания будет не в состоянии реализовать свои активы и исполнить свои обязательства, то, в зависимости от обстоятельств, аудиторское мнение должно быть с оговоркой или отрицательным. А если имеется множество факторов неопределенности, потенциально влияющих друг на друга, или руководство компании не хочет помочь разобраться в этой путанице, то аудиторам придется отказаться от выражения аудиторского мнения.
Конечно, предупреждение аудиторов о существенной неопределенности способности клиента продолжать свою деятельность непрерывно, не означает, что соответствующие меры будут приняты, а отсутствие этой оговорки не является гарантией такой способности. Оговорки или отказ от выражения аудиторского мнения тоже никого от банкротства не спасут. Да и клиент, особенно с ведомственной подчиненностью, может обидеться за намеки на слишком туманное будущее. Пророчить истину – занятие неблагодарное…
