Составлять программы развития в Беларуси – одно удовольствие. Берем пару-тройку предыдущих программ, выбираем из них все несбывшееся, добавляем несколько свежих актуальных вопросов – и фактура готова. Остается подобрать не очень напряженные индикативные показатели и дать несколько заманчивых обещаний на социальные и высокотехнологичные темы. А реализовать все это – удовольствие совсем иное. Тем более, что отчитываться за итоги пятилетки, скорее всего, будет кто-то другой.
Главной целью каждой пятилетней программы объявляется рост благосостояния населения и социальная ориентация. Особенности проявляются в деталях: то благосостояние повышается выборочно, то чего-то не хватает. Или повышать предлагается за свой счет. Именно эта тенденция наблюдается в проекте программы правительства на 2021-2025 годы.
Наряду с наследством прошлых пятилеток там есть кое-какие новинки, которые анонсировал глава правительства Роман Головченко.
Пряники и крошки
Повышения зарплаты бюджетников до 80% от средних заработков в экономике уже недостаточно, чтобы удержать их лояльность. Теперь подход будет более дифференцированным. Скажем, довести зарплату учителей до 106% среднереспубликанского уровня, врачей и профессорско-преподавательского состава – 150% и т.п. Каким будет соотношение для силовиков, нам знать не полагается. Как и то, откуда возьмутся деньги для повышения зарплаты бюджетникам, за счет чего будут подниматься зарплаты в реальном секторе и каким образом производительность труда в госсекторе за новую пятилетку вырастет на 40%, если в этой и 15% не вытянули.
Новинка № 1 – намерение «переформатировать» пенсионную систему с ориентацией на частные пенсионные сбережения и корпоративные программы. То есть, власти предлагают гражданам копить на обеспеченную старость самостоятельно.
О необходимости перехода от солидарной пенсионной системы к накопительной бизнес-союзы говорили еще 8-10 лет назад. Они даже подготовили ее проект, с реализацией которого обещал помочь Всемирный банк. Но власти эту идею проигнорировали. Когда ФСЗН начал явно трещать по всем швам: повысили возраст и стаж для выхода на пенсию, сократили оплату по больничным. Это притормозило проблему, но не решило ее. В настоящее время в республике на 100 занятых в экономике приходится 57 пенсионеров. Индексировать обесценивающиеся пенсии и прокормить льготников-чиновников и силовиков все труднее. Ставки отчислений в ФСЗН дальше повышать некуда. Остается переложить хотя бы часть груза на бизнес и работников – пусть сами разбираются. Но для этого нужно комплексное решение: создать инструменты защиты пенсионных фондов, пересмотреть налоговое законодательство, создать стимулы и т.д.
Что из этого получится, еще неизвестно. К примеру, в России такая попытка закончилась замораживанием накопительной части пенсий, которая уже неоднократно продлевалась.
Недавно министр труда И. Костевич пожаловалась, что «механизм добровольного пенсионного страхования пока не так востребован у граждан». Но при нынешних доходах населения, налоговых ограничениях и состоянии экономики иначе и быть не может. А учитывая падение доверия общества к государству, время для очередных экспериментов выбрано не лучшее. К тому же в республике немало людей, оказавшихся в «пенсионной ловушке»: копить на обеспеченную старость им уже некогда.
О необходимости ограничения остальных социальных гарантий, в т.ч. сроков «декретного» отпуска специалисты тоже предупреждали. Теперь власти вынуждены что-то делать: денег для игр в социально-ориентированное государство не хватает.
Так что если в недалеком будущем мы услышим «государство вам ничего не должно», «вас никто рожать не просил» и «пусть дети о вас позаботятся», не удивляйтесь.
Куда вы удалились
Еще одна новинка – «предотвращение так называемой утечки мозгов».
Оказывается, товарищи генералы слегка погорячились, предлагая всем недовольным убираться куда подальше. Ведь если самая квалифицированная часть подведомственной публики населения разбежится, кормовая база вертикали очень уж оскудеет. А она, вертикаль, без пропитания не может. В былые годы число прибывших в страну в 1,5 – 2 раза превышало число официально уехавших. Теперь единичные отъезды превращаются в массовые. Повезет, если удастся удержать положительное сальдо миграции на уровне хотя бы 3 тыс. человек (для сравнения, в 2015-м – 18,9 тыс., а в 2019-м – 13,9 тыс.). Придется пересмотреть законодательство о миграции, чтобы сократить отток населения, прежде всего, молодежи, попытаться придать внешней миграции возвратный характер и простимулировать приток в страну высококвалифицированной иностранной рабочей силы. Однако пока намеки премьер-министра на какие-то чудодейственные меры многие восприняли как строительство «железного занавеса».
С демографическими проблемами смыкаются планы улучшить систему образования и отношения с подрастающим поколением, с помощью ряда госпрограмм, в т.ч. молодежной политики и патриотического воспитания – как их понимают чиновники. Население может оценить их креативы без энтузиазма.
Экономика должна быть
Разумеется, в программе найдется место обещаниям макроэкономической стабильности, включая низкую инфляцию, повышение доверия к рублю, удержания в разумных рамках госдолга (к примеру, до 40% ВВП) и на приемлемом уровне золотовалютных резервов (хотя бы 2 месяца импорта) и, в очередной раз – прекращение директивного кредитования. О соблюдении норматива ЗВР в 3 месяца импорта уже и мечтать не приходится.
Исходя из надежд не дать разбежаться рабочей силе, планируются масштабные проекты цифровизации, развития электротранспорта, энергетики, инновационного здравоохранения, фармацевтики, органического земледелия, внедрения умных городов. Основу новой экономики должны составить интеллектуальные продукты и услуги. «Рассчитываем на лидерство в ИТ-сфере, рост в транспортной сфере, строительстве, туризме и медицине. – заявил премьер-министр. Большие надежды возлагаются на рост экспорта услуг, увеличение доли инновационной продукции.
Как и в прошлых программах, в новой строятся те же планы привлечения инвестиций и развития фондового рынка и диверсификации экспорта. Теперь основные надежды возлагаются на рынки ЕАЭС и расширение сотрудничества с Китаем. Но про ВТО и другие части света мы тоже помним, надеемся там подзаработать. Ведь риски экспортной зависимости от нескольких рынков никто не отменял. Остается понять, как планы такой диверсификации совместить с реалиями нынешней конфронтации с ЕС. Кстати, один из индикаторов программы – довести экспорт к концу пятилетки до $50 млрд., выглядит не очень вдохновляюще – ведь это будет всего на 8,7% больше уровня 2012 года.
Надо полагать, авторы программы понимают, что помимо разнообразных мер продвижения товаров и услуг, привлечения всяческих финансовых инструментов, планируемого переформатирования системы господдержки инновационной сферы и целевой поддержки новых прорывных производств, придется позаботиться о безопасности тех, кто мог бы их создавать. Ведь рост ЧМТ в последние месяцы больше способствует утечке мозгов, чем росту инноваций.
Нашлось место в программе и для малого бизнеса. С него причитается увеличение доли в общем объеме валовой добавленной стоимости до 30%. Это весьма скромно – в 2015-2020 гг. планировалось увеличить эту долю с 28,1% до 40%. Однако никаких реальных пер поддержки МСП в проекте программы не видно. Устно премьер пообещал продлить срок действия указа № 143 – ровно за месяц до того, как компаниям предстоит выплатить налоги, по которым во 2-3 кварталах была предоставлена отсрочка. Самое время решить, как удержать малый бизнес от ликвидации или релокации из-за всех напастей, обрушившихся на него в уходящем году.
Одновременно придется разбираться с доставшимся в наследство нынешнему правительству и новой пятилетке огромным чемоданом без ручки – неэффективными госпредприятиями, погрязшие в долгах и убытках. Правительство разработало подходы и механизмы их оздоровления, заверяет премьер-министр, но тут же добавляет, что их еще надо обсуждать и воплощать в жизнь.
Неизменным остается стремление сохранить ключевые отрасли промышленности и системообразующие предприятия. Премьер-министр не согласен с теми, кто считает госсектор безнадежным – речь пойдет лишь об «определенных мерах по оздоровлению и повышению эффективности».
Эти меры по сути повторяют призывы независимых специалистов, многократно звучавшие на Кастрычницкiх экономических форумах и других площадках. Различия лишь в деталях. Так, правительство ранжирует предприятия на три категории. Первые считаются платежеспособными и им придется развиваться самостоятельно. Надо лишь кое-что финансово оздоровить и улучшить менеджмент. Делаться это будет весьма своеобразно – путем объединения в госкорпорации. Очевидно, опыт таких структур в России и собственных холдингов чиновников ничему не учит.
Больше финансового оздоровления понадобится группе № 2. Это около 250 предприятий с высоким уровнем долговой нагрузки. Из оставшихся 400 устойчиво неплатежеспособных предприятий (в т.ч. половина – сельскохозяйственные) шансы на спасение есть лишь у 20-25. Прочие ждет перепрофилирование, санация и даже ликвидация. Персоналу премьер-министр обещает трудоустройство.
На самом деле, не обойдется без реструктуризации ряда предприятий, а то и приватизации – если у правительства действительно хватит на это воли, и найдутся частники, желающие рискнуть, ввязываясь в такие проекты.
Свет мой, зеркальце
Из прошлых программ в новую «переехали» планы принятия программы развития конкурентоспособности и конкуренции. Оценить достижения в этой области удастся, если попасть в индексы развития конкуренции, или индекс регулирования товаров и услуг (PMR), составляемый ОЭСР. Засветиться здесь мы собирались давно, но все время что-то мешает. Впрочем, вряд ли оценки состояния конкуренции и степени "рыночности" белорусской экономики повлияют на стремление чиновников вмешиваться в ценообразование и иные процессы.
Не суждено больше сбыться мечте войти в 30 лучших в рейтинге Doing Business: Всемирный банк перестал его составлять. Теперь будем мечтать занять достойное место в исследовании качества государственного управления (Worldwide Governance Indicators). Тут есть свои затруднения. Дело в том, что индекс WGI не предусматривает ранжирования – в нем лишь оцениваются 6 индикаторов, отражающих основные параметры качества и эффективности госуправления по 10-балльной шкале. До сих пор оценки Беларуси были весьма посредственными по учету мнения населения и подотчетности госорганов, эффективности работы правительства и качеству законодательства, чуть получше – по борьбе с коррупцией и верховенству закона. Лучше всего обстояли дела с политической стабильностью и отсутствием насилия. Но теперь и с этим индикатором что-то не так. Поэтому с видами на индекс WGI может получиться обидно.
Кстати, этот индекс значим не сам по себе, а в комбинации с другими исследованиями, такими как индекс экономической свободы Института Фрейзера (где Беларусь занимает 114 место из 162) или новый проект Всемирного банка по оценке регуляторной политики (Regulatory Governance). Авторы таких проектов пытаются не столько ранжировать исследуемые страны, сколько дать качественную оценку государственных и общественных институтов. Зато результат получается довольно конкретный и приземленный…