Международный комитет по стандартам оценки (IVSC), анализируя сущность гудвилла, ранее пришел к выводу, что его нельзя считать убывающим активом. Это значит, что амортизация в его случае плохо обоснована. В определенных обстоятельствах могут быть правы и сторонники амортизации – если уточнить период ее начисления в различных ситуациях.
Если же амортизация не подходит, значит, правильнее по-прежнему использовать тестирование на обесценение, как считает Совет по МСФО). Но тогда, насколько полезна информация, которую дает пользователям отчетности тест на обесценение гудвилла? Конкретнее, является ли это упреждающим или же отстающим индикатором? Здесь есть свои плюсы и минусы.
Конечно, обесценение гудвилла обеспечивает пользователей отчетности полезной информацией. Но в какой степени она полезна и своевременна, а также как выгоды от получения такой информации соотносятся с затратами на использование данного дподхода – вопросы довольно спорные.
Часть II Насколько полезно обесценение гудвилла?
Если не подходит амортизация, значит, правильнее оставаться на сегодняшнем подходе обесценения (к тому же самому пока что склоняется Совет по МСФО). А если так, то насколько полезна информация, которую дает пользователям отчетности тест на обесценение гудвилла? Конкретнее, является ли это упреждающим или же отстающим индикатором? Очевидно, что в этой модели должны быть свои как плюсы, так и минусы – разберемся в них подробнее.
Конечно, обесценение гудвилла обеспечивает пользователей отчетности полезной информацией – спорить с этим было бы неправильно, поскольку это было доказано исследованиями. Однако все сегодняшние споры в этой области не о том, обеспечивает ли модель полезной информацией своих пользователей вообще, а о том, в какой степени она это делает. Главный вопрос: как поточнее определить величину выгод, которые сопоставляются с затратами на использование данного подхода.
Одна из самых распространенных точек зрения заключается в том, что информационная полезность индикатора обесценения имеет ограничения в плане его способности служить в целях прогнозирования будущих денежных потоков и доходов – это ограничение подробно рассматривается в статье Карлы Хейн (Carla Hayn) и Патрисии Хьюз (Patricia Hughes) 2006 года. Однако в противоречие с этими выводами вступают результаты другого, более нового исследования Ли и Шроффа “Причины и следствия потерь в обесценении гудвилла”. Там основной вывод – этот индикатор является упреждающим.
Как так могло получиться? Оказывается, все дело в продолжительности временного периода для анализа. В первом случае Хейн и Хьюз почти полностью ориентировались на исторический временной период до введения в действие американского стандарта FAS 142 “Гудвилл и другие нематериальные активы” в июне 2001 года, тогда как авторы второго исследования – нет.
Не менее интересны другие работы по теме (например, “Рыночной реакцией на обесценение гудвилла” Нойера и Вормана 2015 г. и “Не испортился ли бухгалтерский учет гудвилла?” Ли и Слоана 2017 г.). Но другие исследователи не смогли показать в своих заключениях столь полярных выводов.
Предварительный вывод: хотя в отдельных ситуациях обесценение гудвилла служит упреждающим индикатором, оно не может последовательно использоваться в целях оценки будущих денежных потоков и прибыли. Авторы из IVSC рассматривают четыре основные причины постоянного временного отставания раскрытия данных по обесценению гудвилла, а именно:
· экранирование обесценения из-за внутренне сгенерированного “запаса прочности”;
· искусственно полученный “запас” вследствие амортизации приобретенных нематериальных активов;
· триггеры обесценения: слишком неопределенные и по своей сути скорее внешние, а не внутренние;
· поведенческие факторы: нежелание самой организации признавать факт обесценения.
Концептуальная суть вопроса: когда именно должно происходить обесценение гудвилла? Как известно, большинство слияний проводится с целью создания стоимости. Следовательно, проводить тест на обесценение нужно тогда, когда не получается создавать устойчивую стоимость, или если за компанию-объект приобретения уплачена такая цена, при которой стоимость объединенной структуры (стоимость приобретателя до момента сделки + стоимость объекта приобретения) падает ниже, чем сумма стоимости приобретателя до момента сделки + уплаченная цена.
Такое представление может казаться упрощенным, но вместе с тем достаточно строгим. Ведь сложности каждой отдельной сделки по объединению бизнеса могут заслонять собой суть. И даже здесь возникает ряд дополнительных вопросов: нужно ли признавать обесценение каждый раз, когда стоимость падает ниже ожиданий? Или же признавать обесценения не надо, если профессиональное суждение менеджеров позволяет им сделать вывод, что падение временное?
Возможны 3 основные причины для отсутствия создания добавочной стоимости при объединении бизнеса:
объект приобретения показывает результаты ниже спрогнозированных ранее;
результаты деятельности приобретателя ниже, чем ожидалось ранее;
сочетание перового и второго
Вне зависимости от того, какой подход к определению момента обесценения вам ближе – на основе количественных или качественных соображений – авторы IVSC доказывают, что действующие сегодня основы обесценения гудвилла вполне допускают перманентное, притом значительное снижение справедливой стоимости:
a) приобретенного бизнеса;
) компании-приобретателя; или
c) и того, и другого.
При этом само снижение может даже не быть триггером для обесценения гудвилла. Кроме того, даже если обесценение фиксируется, его величина может иногда очень существенно отличаться от фактического уменьшения стоимости обозначенных выше элементов a), b) или c).
Эти факты известны далеко не всем участникам рынка, что иногда имеет для них печальные последствия. Не видя обесценения гудвилла, они полагают, что компания работает в соответствии с планом, хотя это может быть и не так. Но если бы вместо обесценения все перешли сейчас на амортизацию (часть I), последствия были бы еще хуже – это также будет показано чуть ниже.
Экранирование обесценения из-за внутренне сгенерированного “запаса прочности”
Эффект, который порождает внутренне сгенерированный запас, называется экранированием обесценения. Приобретенный в результате объединения бизнеса гудвилл может укрываться от обесценения в течение некоторого времени благодаря наличию непризнанного запаса гудвилла и нематериальных активов у приобретателя – после слияния они становятся частью объединенного бизнеса. Все это активы, не находящие отражения на балансе, что порождает расхождение между справедливой стоимостью приобретателя, включающей такие активы, и его балансовой стоимостью, где они не отражены.
В результате приобретенный гудвилл может начать обесцениваться только после полного истощения всех внутренне сгенерированных нематериальных активов и гудвилла – к тому времени приобретатели уже наверняка заметят, что после слияния их объединенная организация ведет себя не соответствующим ожиданиям образом, да и внешние инвесторы также это увидят.
Таблица 1
Таблица 1 иллюстрирует идею в цифрах. Пример несколько упрощенный, поскольку предполагает, что стоимости приобретателя и компании-объекта приобретения равны, однако приобретатель в большинстве случаев намного больше. Если бы он в данном примере оценивался в 1000 у.е., то в предположении, что стоимость непризнанных внутренне сгенерированных нематериальных активов и гудвилла составляет 25% от стоимости, мы получили бы величину запаса в 250 у.е. При таком раскладе объект приобретения вообще мог бы “раствориться”, а обесценение все еще не признавалось бы в отчетности. Поэтому о единицах учета также очень важно не забывать, потому что они влияют на многое.
Внутренне сгенерированный гудвилл может также отсрочить признание факта обесценения (таблица 2). В этом примере стоимость приобретенного бизнеса начинает снижаться сразу же после приобретения, однако обесценение не находит отражения в финансовой отчетности еще 2-3 года, и даже после этого из-за присутствия внутреннего “запаса” величина обесценения занижается. Например, в 2022 году будет отражено обесценение гудвилла в 5 у.е., тогда как справедливая стоимость объединенного бизнеса уменьшилась на 30. Есть и еще один неприятный эффект: сам механизм теста таков, что рынок будет воспринимать ситуацию хуже, чем она есть на самом деле. В 2023 году уменьшение стоимости объединенного бизнеса – согласно данным отчетности – пойдет быстрее, потому что обесценения составит 10, и рынок это заметит. На самом же деле справедливая стоимость объединенного бизнеса уменьшается стабильно с постоянной скоростью.
Таблица 2
Неспособность применяемого сегодня теста вовремя обнаружить обесценение, к тому же с занижением его величины, подтверждают и эмпирические наблюдения – например, “Исследование обесценение гудвилла” 2018 г. Duff & Phelps. Его авторы выяснили, что 56% энергетических компаний с гудвиллом на балансе отразили в 2015 г. обесценение, что привело к списанию 14,9% балансовой стоимости их гудвилла – около 0,7% общей стоимости их активов в среднем. В том году наблюдалось серьезное падение индекса энергетических компаний S&P 500 примерно вполовину с 2014 года. Тем не менее, оставшиеся 44% энергетических компаний избежали признания какого бы то ни было обесценения. Более того, поскольку энергетические компании – структуры, как правило, крупные и разветвленные, и у них много отчитывающихся подразделений, обесценение гудвилла признается и того реже.
Впрочем, на фоне общих наблюдений встречаются и исключения. Например, американский продовольственный концерн Kraft Heinz, который в феврале этого года признал обесценение гудвилла на $7,3 млрд. и обесценение нематериальных активов еще на $8,7 млрд. Сразу после публикации финансовых результатов акции Heinz рухнули на 27%, а рыночная капитализация снзилась на $16,2 млрд. – по сути, почти точный эквивалент общей величины обесценения. Уоррен Баффетт, владелец инвестиционной компании Berkshire Hathaway (акционера Heinz), вскоре после этого заявил: “Я переплатил за Kraft Heinz” (на сделке по слиянию Kraft и Heinz).
Этот случай примечателен тем, что обесценение здесь оказалось не запаздывающим, а упреждающим индикатором. Детальное изучение финансовых результатов за предыдущие годы показывает, что у компании-приобретателя были небольшие внутренне сгенерированный гудвилл и нематериальные активы, а единицы измерения обесценения до и после слияния были аналогичными. Несмотря на очень значительное увеличение гудвилла на балансе Heinz с апреля 2013 г. по декабрь 2017 г. (с $3 до $45 млрд.), в своей отчетности компания указала, что это увеличение относится на слияния 2013 г. и 2015 г., и что значительного превышения справедливой стоимости над балансовой стоимостью по данным на 2 апреля 2017 г. у них не было.
Но такие случаи случаются редко. При слиянии объект приобретения вливается в бизнес компании-приобретателя, а ее внутренне сгенерированные нематериальные активы и гудвилл служат буфером, который либо полностью экранирует снижение приобретенного гудвилла, либо, как минимум, задерживает его признание и занижает величину признанного обесценения. IVSC планирует в своей следующей статье представить возможные решения этой проблемы.
Искусственный “запас” вследствие амортизации приобретенных нематериальных активов
Помимо проблемы, которая до сих пор обсуждалась столь детально, в действующем подходе есть еще одна, даже более неприятная. С течением времени создается естественный “запас”, по мере того как происходит амортизация приобретенных нематериальных активов, а новые нематериальные активы на балансе не создаются. С материальными активами, в принципе, будет наблюдаться похожий эффект: приобретенные материальные активы после приобретения амортизируются и заменяются на новые. Но в отличие от нематериальных, они капитализируются, и хотя финансовое обесценение будет отличаться от экономического (что приведет к превышению справедливой стоимости над балансовой), в сравнении с нематериальными активами эта разница несущественна.
В первой статье ее авторы писали, что многие компоненты гудвилла позволяют генерировать будущие нематериальные активы, являющиеся основным источником создания стоимости. Однако использующая сегодня модель обесценения позволяет оценивать гудвилл без учета создаваемых новых нематериальных активов, которые постепенно заменяют собой самортизированные приобретенные нематериальные активы. В таблице 3 показано, как снижение стоимости приобретенного бизнеса происходит медленнее, чем ежегодная амортизация нематериальных активов. Поэтому, несмотря на свою неспособность создавать новые нематериальные активы после слияния для поддержания или даже роста приобретенного бизнеса, гудвилл все равно не обесценивается.
Таблица 3
В этом примере отчитывающимся подразделением становится объект приобретения, и обесценение нематериальных активов смотрят на примере именно его, однако тот же эффект будет наблюдаться и в случае сливания его нематериальных активов с нематериальными активами приобретателя.
Амортизация нематериальных активов с течением времени еще сильнее экранирует обесценение гудвилла, еще больше снижая полезность информации по мере отдаления от даты слияния. В первой сентябрьской статье авторы из IVSC показали, что отдельные компоненты гудвилла рассматриваются по своей природе как имеющие бесконечный срок использования. Эти компоненты, вероятнее всего, не будут признаваться как обесценившиеся еще очень долго после слияния. Отсюда логически следует, что несмотря на увеличение вероятности обесценения гудвилла с течением времени, полезность этой информации только убывает.
В таблице 4 рассматривается случай, представленный в таблице 2, но с учетом амортизации приобретенных нематериальных активов. Здсь экономическое обесценение не просто запаздывает, но и полностью экранируется.
Таблица 4
В дополнение к основным выводам из первой статьи: пример хорошо показывает, к чему может привести возврат к модели амортизации гудвилла. Это не только снизит полезность информации, но и усилит все недостатки действующего подхода в виде экранирования и запаздывания.
Наконец, в еще одной Таблице 5 показано, как амортизация гудвилла на протяжении срока в десять лет линейным методом сможет замаскировать еще большее по величине снижение стоимости приобретенного бизнеса из-за дополнительно создаваемого благодаря ежегодной амортизации “запаса”.
Таблица 5
Если включить в модель амортизацию гудвилла, полезность тестирования со временем еще сильнее снижается – по мере удаления от даты слияния. Накопленная амортизация постоянно увеличивает способность к экранированию обесценения. Поиском решения этой проблемы в последние годы не занимались, однако возможным решением могут стать корректировки в справедливой или балансовой стоимости.
Триггеры обесценения: слишком неопределенные и скорее внешние, чем внутренние
Один из основных недостатков (обесценение как запаздывающий индикатор) подтверждается тем, что часто обычное снижение рыночной цены является триггером для оценки гудвилла на обесценение. Логично считать, что основная задача обесценения – не реагировать на поведение рынка, а скорее наоборот, заставить рынок реагировал на себя. Кроме того, котировки как таковые, – запаздывающий индикатор Эксперты IVSC также “подняли” примеры событий-триггеров, которые упоминаются в стандартах финансовой отчетности. Не вызывает большого удивления тот факт, то они в основном ориентированы на внешние рынки и отраслевые условия.
В статье “Предупреждающие триггеры: в каких случаях раскрытие обесценение гудвилла является информативным?” Марии Никифорович исследуется качество раскрываемой в отчетности информации о тестировании гудвилла на обесценение. Она делит все причины для обесценения на 3 основные группы: относящиеся к самой компании, к отрасли и к экономике в целом. Как показало исследование, рынок очень сильно реагирует с позиции как цены, так и объемов торгов на решения компаний провести обесценение гудвилла – но лишь в том случае, если компания укажет в отчетности свои внутренние причины для этого. Из этого следует первый основной вывод: пользователям отчетности нужна более подробная информация об этих внутренних причинах, поскольку если ее так мало, рынок начинает нервничать сильнее.
Далее, такие результаты исследования заставили задуматься об адекватности использующихся сегодня триггеров в целом. Триггеры ориентированы пока что больше на рынок и отрасль, они “внешние” – следовательно, и причины для обесценения будут чаще относиться к условиям всей отрасли или экономики. Но это означает, что результирующие обесценения гудвилла несут гораздо меньшую информационную полезность, поскольку влияние этих условий пользователи отчетности любой конкретной компании способны оценить и сами, к тому же намного раньше. Кроме отставания, величина обесценения гудвилла показывает информацию, которая уже отраженную в цене.
Этот очень существенный недостаток означает огромный потенциал для улучшения действующей модели практически без приложения усилий. Достаточно просто сместить акцент. Мировые разработчики стандартов финансовой отчетности, включая IASB и FASB, сегодня очень серьезно обдумывают упрощение модели тестирования – вплоть до отказа от обязательного ежегодного тестирования в пользу тестирования гудвилла после возникновения событий-триггеров. Поэтому важность этих самых триггеров в будущем только возрастет.
Поведенческие факторы: нежелание самой организации признавать факт обесценения
Забавно, но признание факта обесценения гудвилла часто идет вместе с изменениями в структуре менеджмента, общей стратегии и/или решением продать приобретенный бизнес частично или полностью. Поэтому можно предположить, что обесценение является результатом не столько профессионального суждения бухгалтеров, сколько указанием “сверху”. Вместе с тем влияние на финансовые прогнозы и результирующие оценки справедливой стоимости по-прежнему огромно. Но оно зачастую не попадает в отчетность до принятия стратегических решений руководством компании.
Без внутренней информации трудно оценить, почему изменяется направление развития бизнеса. Кроме того, нежелание признавать факт обесценения может объясняться еще и тем, что это “билет в один конец”. Если бы тест подразумевал возможность восстановления гудвилла, то обесценение, скорее всего признавалось бы чаще и вовремя.
Пользователи отчетности давно знают об этой проблеме. Нежелание признавать обесценение CFA Institute даже относил к моральному риску (moral hazard). Те, кто отвечает за обесценение, одновременно участвуют в оценке инвестиционных проектов и принятии решений. Следовательно, их оценка постоянно смещена, что ведет к потенциальной «проблеме принципала-агента». Поэтому, как полагают в CFA Institute, опытные инвесторы обычно самостоятельно списывают гудвилл задолго до того, как это сделают менеджеры.
Сегодняшний механизм обесценения гудвилла, создающий искусственный “запас” через амортизацию нематериальных активов, лишь усиливает поведенческие факторы: вместо того чтобы признать обесценение, менеджеры могут отложить это на год, в надежде что в следующем отчетном периоде, благодаря амортизации, будет создан дополнительный буфер. С этой точки зрения возврат к амортизации гудвилла тем более нежелателен. Поскольку с течением времени создаваемый амортизацией запас нарастает (как было показано в таблице 5), стимулов признавать обесценение у менеджеров будет чем далее, тем меньше. Международный комитет по стандартам оценки в своей последней статье рассмотрит возможные пути решения и этой неприятной проблемы.
Вместо заключения
Как показали выводы к первой статье, гудвилл – актив не убывающий. Действующая сегодня модель обесценения обеспечивает пользователей отчетности очень важной информацией, но делает это непоследовательно. Неспособность показателя обесценения в большинстве случаев быть упреждающим индикатором является существенным ограничением, но к этому можно подобрать “противоядия”, что будет раскрыто в третьей и последней публикации от IVSC по этой теме.