В прошлом году сокращение белорусской экономики не было обвальным, как ожидали многие эксперты. Многие показатели выглядят не хуже и не лучше, чем в последние годы. При этом происходят перемены, порой малозаметные, но очень значительные. Экономика становится все менее рыночной, все более закрытой и зависимой от двух восточных партнеров.
Тем не менее, власти уверяют, что все идет хорошо. К примеру, недавно министр экономики Червяков порадовал публику двумя тезисами. Во-первых, не случился обещанный вражескими экспертами обвал экономику на 10 - 20%. Санкционные происки не прокатили благодаря мудрой политике и своевременным мерам начальства. Во-вторых, «с качественной стороны» ВВП в долларовом эквиваленте даже вырос за год на 3,9% – с 69,7 млрд $ до 72,4 млрд.
Действительно, спад ВВП на 4,7% – куда лучше ожиданий экспертов (в апреле МВФ прогнозировал спад на 6,4%), но хуже запланированного правительством роста на 2,9%. Впрочем, в Беларуси за последние 12 лет официальные прогнозы роста ВВП сбывались всего дважды, инвестиций в основной капитал – 4 раза, инфляции – 5, а реальных доходов населения – 7. В 2022 году не выполнены вообще все параметры прогноза. Прежние провалы объясняли мировыми кризисами. Сейчас все списывается на пресловутые санкции. А успехом, как всегда, объявляются цифры, надерганные с бору по сосенке так, чтобы заслонять основной лесной массив.
С некоторых пор, оказывается, белорусские чиновники возлюбили качественные характеристики в "токсичной недружественной валюте". Хотя доллар нынче тоже не тот, что когда-то. Если пересчитать наш долларовый ВВП с учетом американской инфляции, достигшей в прошлом году 6,5%, то в сопоставимых ценах никакого роста не получается. А если оценивать потери экономики как разницу между ожидавшимся «рублевым» ростом на 2,9% и фактическим сжатием на 4,7%, то получается минус 7,6%. Впрочем, нынешний спад белорусской экономики – и так самый большой в 21-м веке. Если в 2013 г. ВВП превышал 75,5 млрд $, то в 2014-м – даже 78,8 млрд. Получается, что белорусская экономика по номиналу вообще не растет, а лишь трепыхается на месте, пытаясь дотянуться до светлого прошлого.
По сути, более чем 10-летняя стагнация экономики и есть главное объяснение отсутствия масштабного обвала – падать уже особо некуда. А ведь настоящие санкции еще впереди, растянутся они надолго, а последствия будут ощущаться еще дольше.
Если мы, конечно узнаем, что на самом деле происходит с экономикой, сведения о которой все чаще исчезают из открытого доступа.
Сдвиг по отрасли
В прошлом году Белстат существенно сократил публикацию статистических данных, особенно по отдельным отраслям, товарам и услугам. Однако даже остатки информации дают некоторое представление о трансформации экономики. Так, объем выпуска обрабатывающей промышленности уменьшился на 6,2%, а валовая добавленная стоимость (ВДС) – на 6,1%. При этом запасы готовой продукции на складах организаций промышленности на 1 января 2023 г. составили более 7,9 млрд. рублей – почти в 1,5 раза больше, чем годом ранее. Соотношение запасов готовой продукции и среднемесячного объема производства за год выросло с 52,7% до 69,4%. Если бы не возвращение промышленности к старой привычке работать на склад, спад выпуска был бы еще больше.
В строительстве ВДС сократилась на 11,4%, в торговле – на 12,4%, транспорте – на 16,8%. А в целом ВДС уменьшилась на 4,9%, тогда как ВВП – на 4,7%. То есть белорусская экономика генерирует все меньше добавленной стоимости, которая включает оплату труда, амортизацию и прибыль. Следовательно, образуется дефицит источников для инвестиций и потребления.
Одновременно ВДС сектора «информация и связь» сократилась на 2,2%, а его вклад в ВВП – с 7,4% до 6,6%. В итоге вклад IT-сектора и связи в ВВП впервые за 5 лет оказался отрицательным (-0,2%) – вместе со всеми остальными отраслями, кроме сельского хозяйства. Это как-то не очень похоже на сбалансированное и устойчивое состояние экономики. Тем более, что хороший урожай случается не всегда, а вот шансов на покаяние и возвращение айтишников-релокантов немного.
Кто рулит на рынке
В былые времена одной из главных внешнеторговой политики виделась такая диверсификация, при которой экспорт равномерно распределяются между ЕС, СНГ и странами «дальней» дуги. Теперь диверсификацией именуется смена направлений торговли и переориентации логистических схем на «дружественные» страны. Власти уверяют, что все получилось и предъявляют веский аргумент – рекордное внешнеторговое сальдо. При этом скрываются сведения о об объемах экспорта-импорта по отдельным странам, товарами и услугам. Известно лишь, что экспорт и импорт услуг синхронно сократились на 10,8%, тогда как экспорт товаров упал на 4,2%, а импорт – на 7,6%.
Это относительно немного – в былые годы бывало и хуже. Теперь же опережающие темпы сокращения импорта обеспечили рост положительного внешнеторгового сальдо и стабильность рубля.
Министр экономики уверял, что «потери на рынках стран Запада и Украины удалось компенсировать более чем на 80% поставками «дружественные» страны. В частности, экспорт в Россию вырос в 1,4 раза, в Китай – в 1,8 раз. При этом РФ полностью доминирует в белорусском экспорте и импорте.
По данным китайской таможенной статистики в 2022 году белорусский экспорт в Китай вырос на 65,4% по сравнению с 2021 г., до 1 804,4 млн. В то же время китайский импорт в Беларусь достиг 3275,5 млн, увеличившись на 20%. Для сравнения, российский экспорт в Китай вырос по сравнению с 2021 годом на 43,4% — до $114,2 млрд., а китайский импорт в РФ – на 12,8% до $76,1 млрд.
Таким образом, доля Китая в белорусском экспорте выросла с 2,8 до 4,8%, а в импорте – с 6,9 до 8,76%. В результате для Беларуси значимость Китая как покупателя существенно выросла, хотя куда меньше, чем для РФ, у которой на китайский вектор приходится 20% экспорта. Но с точки зрения Пекина даже РФ — очень маленький покупатель – всего 3% китайского экспорта, а Беларусь – вообще микроскопический – около 0,09%.
Пока же результат доблестной «переориентации» – полная утрата Беларусью всех преимуществ своего географического положения. Рассорившись с Западом, республика отдала титул транзитной страны России и оказалась в полной зависимости от российских портов и железных дорог. В итоге грузооборот всех видов транспорта сократился на четверть к 2021 г. (а к 2019 – на треть). Сокращение чистой прибыли на 400 млн. рублей за 11 месяцев – лишь малая часть потерь транспортников от поворота на восточный вектор.
Можно утешаться ростом пассажирооборота на 3,9%, хотя 3 года назад он был на 23% больше. К примеру, по словам министра экономики «сегодня "Белавиа" возит пассажиров в 19 аэропортов 9 государств». Это очень мило. Но в ковидном, но еще мирном 2020 году самолеты Белавиа летали в 32 аэропорта 31 стран, а чартерные рейсы выполнялись в 77 аэропортов 38 стран. Вероятно, удовольствие от посадки рейса Ryanair того стоило.
Выпавший из-за санкций импорт активно замещали Китай, Беларусь, Турция, Иран и другие идейно близкие государства. К примеру, Общий объем импорта в денежном измерении сократился незначительно, но при этом сокращение выпуска в наиболее зависимых от импорта производствах измеряется двузначными цифрами, свидетельствует о снижении эффективности импорта.
Отчасти санкционный удар смягчается благодаря относительно невысокой зависимости белорусской экономики от промежуточного импорта. Так, по данным Белстата доля импорта в материалах и комплектующих изделиях, сократилась до 24,4% в 1-м полугодии 2022 гг. против 25,4% в январе-июне 2021 г. и 24,8% в благополучном 2019-м. Таким образом, если промежуточный импорт из «недружественных» стран и сокращается, то он вполне успешно замещается поставками из Китая, Турции, и других стран, которые с удовольствием берут на себя роль перевалочных хабов. Скорее всего, качество при этом похуже, но приходится довольствоваться тем, что дают.
Инвестиции
Хуже всего обстоят дела с инвестициями в основной капитал. В прошлом году они сократились на 19% вместо запланированного на год роста на 3,3%, а затраты на приобретение машин, оборудования, транспортных средств – на 29,5%. При этом доля инвестиций в активную часть основных средств составила всего 34,2% – рекордно низкий уровень за последние 10 лет. Кстати, спад инвестиций в республике наблюдается 3-й год подряд (правда, в 2020-2021-м он был поменьше), а прогноза не удается достичь уже 6 лет. Между тем, в текущей пятилетке планировались запуск нового инвестиционного цикла, рост инвестиций в основной капитал более чем в 1,2 раза к уровню 2020 года и доведение их доли к ВВП до 22–23% к ВВП в 2025 году с устойчивой положительной отдачей от вложенных средств.
Серьезные сдвиги наблюдались в структуре и динамике финансирования инвестиций. Вполне ожидаемым было падение более чем на треть объемов кредитов иностранных банков, кредитов по иностранным кредитным линиям – даже на 3/4 и иных иностранных инвестиций на 12,2%. Но инвестиции за счет средств республиканского бюджета сократились на 20,9%, а за счет собственных средств организаций – на 22,2%. Таким образом, рекордный объем «бумажной» прибыли от реализации не обеспечивает роста инвестиций, а увеличение ставок инвестиционного вычета не является достаточным стимулом для бизнеса.
Впрочем, в Оршанскому районе Указом № 506 установлен еще более значительный инвествычет, но и он не помог. Здесь инвестиции в основной капитал в прошлом году сократились по сравнению с 2021-м на 27,2%, в т.ч. вложения в машины, оборудование, транспортные средства обвалились на 40,9% (а годом ранее спад составлял 22,3% и 20,1% соответственно.
В меньшей степени сократились инвестиции за счет собственных средств населения (-0,2%), а за счет средств местных бюджетов и внебюджетных фондов наблюдался даже рост – на 7,4 и 13,6% соответственно. К сожалению, доля этих источников в общем объеме инвестиций невелика (14,4%, 10,1 и 06%).
Между тем, в прошлом году банки выдали юрлицам кредитов на 103,1 млрд рублей, что всего на 10,4% больше, чем в 2021-м, причем доля краткосрочных кредитов выросла за год с 85,9 до 88,6%.
В то же время субъекты МСП получили кредитов всего на 34,5 млрд рублей – на 5% меньше, чем годом ранее. При этом доля долгосрочных кредитов малому бизнесу упала с 16,4 до 11%
Можно бы порадоваться 15-процентному росту в 2022 году прямых иностранных инвестиций на чистой основе. Но еще в 2018 они превышали 1,63 млрд, а в далеком 2013-м – $2,17 млрд. Но это дело прошлое. Интересен другой сдвиг. До недавних пор обычно ПИИ на чистой основе падали, а росла общая сумма зарубежных инвестиций, в т.ч. прямых. Теперь все наоборот. Общая сумма иностранных инвестиций сократилась на 20%, в т.ч. прямых – на 9,1%, портфельных – более чем втрое, а прочих – в 2 раза. При этом в промышленности ПИИ выросли почти в 1,5 раза, в сельском хозяйстве – в 2,2 раза, тогда как в ИТ-секторе сократились на 18,3%, операциях с недвижимостью – на четверть, а в торговле и финансах – почти вдвое.
Большую часть ПИИ традиционно составляют долги перед инвесторами. Но на сей раз их доля сократилась за год с 66,2% до 55,3%, а реинвестированной прибыли – выросла с 30,1% до 39,5%. Вряд ли это можно считать качественным улучшением. На самом деле теперь инвесторы менее охотно дают кредиты и отсрочки платежа, а забрать дивиденды зачастую не могут из-за проблем с расчетами и специфики определения прибыли в белорусских компаниях. Впрочем, какая она на самом деле мы и сами знать не хотим: нашим ОАО разрешено в 2022 -2024 гг. не составлять отчетность по МСФО.
Финансовые ребусы
Принцип «могло быть гораздо хуже» позволяет властям радоваться и финансовым результатам. Чем плохо: рентабельность немного подросла, выручка увеличилась на 9,3% а прибыль от реализации на 16,2% до рекордных 29,7 млрд рублей. Но это в текущих ценах. Однако в сопоставимых ценах выручка на 3,8% меньше, чем годом ранее, а прибыль увеличилась всего на 2,3%. Но более 1/3 ее «съели» убытки от инвестиционной и финансовой деятельности, которые выросли вдвое. В итоге чистая прибыль составила 15,8 млрд. рублей, увеличившись всего на 0,4% в текущих ценах, а в сопоставимых сократилась на 11,6%. При этом чистая прибыль в ноябре оказалась вдвое ниже октябрьской, а в декабре и вовсе ушла в «минус». Между тем, выручка и экспорт исправно росли, а розничный товарооборот после ноябрьского сокращения на 0,1%, в декабре вырос сразу на 17,5%. Однако прибыль от реализации в декабре сократилась к ноябрю на 31%.
Что же стряслось? Новых санкций не наблюдалось. Вместо них в октябре появилась «ценовая» директива № 10, а следом – постановление № 713. Можно заподозрить, что возврат к жесткому государственному контролю за ценами оказался для бизнеса ударом, покруче всяческих «беспрецедентных» санкций. При этом, судя по выручке, цены не снизились. Но "обоснованно" включить в себестоимость некоторые расходы уже не удалось.
Есть еще один фактор. В сентябре был зафиксирован убыток от инвестиционной и финансовой деятельности всего на 381 млн. рублей, тогда как в ноябре – 1239,8 млн, а в декабре – 1417,6 млн. Но если в декабре хоть действительно наблюдалась 12-процентная девальвация, то в ноябре рубль даже немного укрепился. Остается предположить, что ряд компаний в последние 2 месяца года списали в убыток изрядную порцию курсовых разниц, накопившихся в прошлые годы (сколько именно – точно неизвестно, но в 2020 г. только крупные и средние предприятия «отложили» на будущее около 7 млрд рублей девальвационных убытков). Если учесть, что в этом году указ № 430 лишает бизнес возможности манипулировать по своему усмотрению курсовыми разницами, наверняка были желающие списать их побольше по старым правилам.
Иметь и не иметь
В прошлом году розничный товарооборот в 2022 году оказался на 3,7% меньше, чем годом ранее. При этом продажи продовольственных товаров уменьшились всего на 0,4%, а непродовольственных – на 6,9%. В результате доля первых в розничном товарообороте выросла за год с 48,5 до 50%, а вторых – уменьшилась с 51,5% до тех же 50%. При этом заметно упал спрос на товары длительного пользования. Так, телевизоров было продано на 16,9% меньше, чем в 2021 году, стиральных машин – на 17,2% меньше, холодильников – на14,6%, стройматериалов – на 11,3%. Вряд ли дело здесь в сокращении предложения — статистика уверяет, что производство растет и потребительский импорт восстановился, и не в ухудшении качества. Снижение реальных доходов на 3,6% и непривычно странное поведение курса доллара парадоксальным образом толкают население к сбережению, а не к потреблению. Те, у кого деньги есть, не рвутся обременять себя крупногабариной и малоликвидной собственностью. А тем, у кого денег нет, такие покупки просто недоступны.
Кто рулит на рынке
Несомненным достижением власти могут считать увеличение доли продажи отечественных продовольственных товаров в рознице до 76,8%, а непродовольственных – до 42,9% (в 2021 году – 76,6 и 40,5%, а в мирном 2019-м – 77,5 и 43%). К примеру, за 3 года удалось сократить долю импортных телевизоров с 89 до 79,2%, холодильников – с 47,5 до 44,5%парфюмерии – с 80,8 до 79,6%. Однако доля импортных лекарств выросла за это время с 58,6 до 58,9%, обуви – с 56,1 до 64,5%, стройматериалов с 52,8 до 54,2%. Данных о географии импорта официальная статистика не публикует. Но белорусы сами видят, как меняется ассортимент на полках. Все больше привычных европейских товаров замещаются российскими, китайскими, турецкими и иранскими. Чаще всего куда более дорогими, несмотря на все заклинания и угрозы регуляторов и контролеров.
Например, в прошлом году в РФ по данным агентства «Автостат» продажи грузовиков удалось нарастить только китайцам. И если КАМАЗ удержался на 1-м месте, несмотря на 12-процентное сокращение, то ГАЗ, потеряв 43,8%, уступил 2-е место китайской Shacman (Shaanxi), увеличившей продажи в 3,4 раза. Белорусский МАЗ потерял 20,6% и оказался на 6-м месте, после «Урала» и китайской FAW, показавшей рост продаж в 2,5 раза. Кстати, в 10 лидеров попали еще 3 китайские компании – Howo, CITRAK и JAC, а из западных брендов удержался только потерявший почти треть объемов концерн Volvo. Который, кстати принадлежит китайскому холдингу Geely.
Аналогичная картина с легковыми автомобилями. Так, дилеры Белорусской автомобильной ассоциации продали машин в 2,7 раза меньше, чем в 2021-м, в 1,7 раза меньше, чем в 2013-м и в 1,5 раза меньше, чем даже в далеком 2008 году. При этом от былого разнообразия брендов не осталось и следа. На белорусском авторынке безраздельно лидируют Geely (в основном белорусской сборки) и российская Lada. С большим отрывом в тройку вошла марка Kia, тогда как продажи остальных марок стремятся к нулю.
Не прекращаются и попытки импортозамещения. Но шумная похвальба отечественным лаптопом «Горизонт» не может скрыть его «недружественную» начинку. А в Москве под импортозамещательные фанфары на бывшем заводе Renault цепляют эмблему «Москвич» на китайский кроссовер JAC JS4. Между тем, половина акций JAC Motors сейчас принадлежит корпорации Volkswagen, которая гордо «покинула» российский рынок.
В свою очередь, российская и белорусская промышленность пытаются объединиться. Например, вице-премьер Петр Пархомчик заявлял, что вместо американских двигателей на 220-тонные БЕЛАЗы будут ставиться российские, есть договоренность о производстве в Беларуси и России унифицированных узлов и автокомпонентов для МАЗов и КАМАЗов. Вероятно, после подписания соглашения о единой промполитике подобных проектов будет еще больше. Таким образом, союзное государство все больше превращается в автаркию, отгороженную от иностранных технологий и инвестиций забором западных санкций и собственных геополитических амбиций.
Но в нынешнем мире сложно создать стерильную автаркию. Ее рынок становится беднее, но доминировать на нем будет новый «большой брат».
Конечно, импортозамещательные эксперименты продолжатся. Но главный тренд – милитаризация ономики союзников. Белорусские заводы загружаются российскими военными заказами.
Прикорытные «эксперты» будут уверять, что ВПК способен стать главным локомотивом роста экономики, ссылаясь при этом на псевдоисторические примеры и не утруждая себя реальными фактами. История показывает, что если на первых порах еще удается кое-как совмещать производство условно «пушек» и «масла», то со временем по мере эскалации гонки вооружений первые вытесняют второе по приоритетности и масштабам. Достаточно вспомнить судьбу СССР.
Когда-то правила CoCom и поправка Джексона-Вэника тоже мешали Советскому Союзу получать передовые технологии и высокотехнологичные товары. Такая автаркия серьезно тормозила советскую экономику. Иногда удавалось обходить ограничения с помощью того же параллельного импорта через «дружественные» страны, но это не очень помогало. В конечном итоге попытка создать систему замкнутого воспроизводства с минимальной зависимостью от других стран оказалась не шибко успешной.
Сейчас Беларусь занимает 31-е место из 133 в рейтинге индекса экономической сложности (ECI), показывающем, насколько сложный продукт может производить страна. По сравнению с предыдущим десятилетием мы опустились на 4 позиции, хотя тогда у нас росла диверсификация экспорта, правда с высокой долей импортных комплектующих. Теперь у нас совсем другая диверсификация.
Но технологии Китая все еще зависимы от западных. Россия сама занимает в рейтинге ECI лишь 51 место, другой наш большой друг Иран – 85, а такой стратегический партнер как Зимбабве – 113.
Технологическое эмбарго Запада в сочетании с репутационными издержками приведет к тому, что импортозамещение будет проходить на основе устаревших технологий. Исправить ситуацию щедрым денежным потоком не всегда удается. Да и денег таких нет – на мирные цели. Можно попытаться выплыть на российских военных заказах. Но статус сборочного цеха воюющей стороны сулит не только прибыли, но и роль потенциальной мишени в глобальном конфликте...