Белорусским бизнесменам регулярно приходится расплачиваться за сделки прошлых лет. В момент проведения использовавшиеся тогда схемы выглядели очень выгодными и вполне безопасными с точки законодательства. Особенно если оно открывало соблазнительными окно возможностей, за которым открывалась дорожка, вымощенная принципом «разрешено все, что не запрещено». Кто ж мог знать, какие аварии произойдут на этой дорожке через 5-6 лет.
Один из таких случаев – дело №151ЭАП2328/А/К от 04.01.2024, рассмотренное судебной коллегией по экономическим делам Верховного Суда РБ.
События развивались так. В мае 2015 года УП «В» приобрело в лизинг новенький внедорожник за 83,4 тыс. рублей. За время действия договора лизинга по автомобилю было начислено более 82,5 тыс. рублей амортизации. В ноябре 2018 г. замдиректора УП по экономике приобрел эту машину по остаточной стоимости – 1115 рублей, и перепродал ее за 73,5 тысяч.
Весной прошлого года в ходе камеральной проверки сотрудники ИМНС пришли к выводу о том, что реализация автомобиля осуществлена УП взаимозависимому лицу по заниженной стоимости, что повлекло искажение сведений о факте совершения хозяйственной операции, основной целью которой явилась неполная уплата налога на прибыль. Разницу между ценами приобретения и последующей реализации автомобиля налоговики сочли доходом сотрудника, полученным за счёт предприятия, которое, как налоговый агент, должно было доначислить подоходный налог с этой суммы. В итоге предприятию доначислили 37,5 тыс. рублей, в т.ч. 28,1 тыс. налогов и 9,4 тыс. рублей пеней.
Представители УП пытались оспорить выводы проверяющих в суде. По мнению руководства компании требования налогового законодательства не нарушались, судебными инстанциями не было установлено, какова была реальная разумная деловая цель роковой сделки, в ней не было ни признаков искусственности, ни цели неполной уплаты налогов, поскольку «сэкономленная» сумма «крайне ничтожна» по сравнению с суммами, которые УП ежегодно уплачивает в бюджет. А потому у предприятия не могло быть намерения получить экономическую выгоду.
Все эти претензии были последовательно отклонены во всех судебных инстанциях.
Арифметика соблазна
Когда-то законодательство действительно прямо разрешало применять ускоренную амортизацию, позволяющую увеличивать затраты и уменьшать налог на прибыль, и не запрещало продавать по остаточной стоимости автомобили, ранее приобретенные в лизинг, взаимозависимым лицам. На такие операции до недавних порт даже не распространялись требования контроля трансфертных цен. Но с появлением п. 4 ст. 33 НК контролеры получили возможность утверждать, что продажа объекта лизинга по стоимости, значительно ниже стоимости приобретения, не обусловлена какими-либо разумными экономическими причинами, поскольку цена реализации не является выкупной стоимостью автомобиля с учетом уплаченных лизинговых платежей. Суды с ходу соглашаются, что такая юридическая конструкция не обусловлена целями делового характера, лишена экономического смысла и выходит за рамки обычной хозяйственной деятельности. Продажа автомобиля предприятием своему работнику по остаточной стоимости и дальнейшая его реализация другому лицу, например, через 3 дня в 66 раз дороже, расценивается как действия, направленные на уклонение от уплаты налогов. Доказать обратное практически невозможно. Ссылаться на ответы ИМНС 6-летней давности – бесполезно. Вам просто ответят, что это было не разъяснение либо толкование норм права, а только оценка предложенной ситуации без учета всех обстоятельств ряда последовательных сделок (лизинга, купли-продажи) и отражения в учете затрат, учитываемых при налогообложении.
Последнее искушение
Не секрет, что популярность лизинга во многом держалась на возможности начисления ускоренной амортизации. В главе 5 Инструкции № 37/18/6 прямо предусматривалось, что срок начисления всей или значительной части амортизации предмета лизинга можно установить на период действия договора. К примеру, нормативный срок службы легкового автомобиля, составляет 7 лет, а по договору лизинга срок начисления амортизации часто устанавливался в 1 - 3 года.
Механизм ускоренной амортизации позволяет списывать в затраты, в т.ч. для целей налогообложения, стоимость амортизируемого имущества гораздо быстрее, чем оно в реальности изнашивается. На самом деле налоговый эффект ускоренной амортизации временный: если в период ее применения компания платит меньше налога на прибыль, то в последующие годы – на столько же больше. Вся выгода заключалась в защите амортизационных отчислений от инфляции, что с лихвой окупало расходы по лизингу. Но можно было получить дополнительную выгоду. Все так просто: кто-нибудь из руководителей и владельцев компании или их близких родственников выкупал полностью самортизированный, но в реальности почти новый автомобиль за символическую сумму, а потом перепродавал его по вполне рыночной цене.
В нашей истории компания купила в 2015 г. машину за $56 тыс., затем за 3 года списала 99% этой суммы на затраты, уменьшив налогооблагаемую прибыль. Потом машину за символические $ 523 выкупил сотрудник фирмы и тут же перепродал ее за 34,4 тыс. (курс на дату покупки – 1,4890 $/руб., на дату продажи – $ 2,1336 тыс.). Получается около $ 33,9 тыс. чистого дохода. Такой своего рода дополнительный бонус сверх зарплат, премий и дивидендов. Это вполне разумная деловая цель – с точки зрения личной выгоды. Которая, к сожалению, не признается контролерами и судом законной, если она получается за счет экономии на налогах.
Впрочем, в нашей истории по результатам проверки с УП взыщут около 12,7 тыс. (курс на дату решения ИМНС – 2,9451 $/руб.). Так что кое-какая выгода у компании все-таки остается.
Укрощение соблазна
Теперь пользоваться подобными схемами почти невозможно.
Во-первых, ускоренную амортизацию легковых автомобилей, являющихся предметами лизинга, запретили в 2023 году постановлением № 16/53/97. Правда, запрет не касается машин, принятых к учету до 01.01.2023 г., – по ним сроки и методы начисления амортизации не пересматриваются.
Во-вторых, с 2023 года действует особый порядок определения налоговой базы НДС при реализации транспортных средств, в т.ч. ранее приобретенных в лизинг (подп. 42.2 и 42.3 ст. 120 НК). Таким образом, нормотворцы избавили бизнесменов от соблазна воспользоваться некогда популярным способом налоговой минимизации.
В-третьих, одним из оснований для применения п. 4 ст. 33 НК прямо названа реализация основных средств, товарно-материальных ценностей по стоимости, значительно заниженной по отношению к рыночной, с дальнейшей продажей новыми владельцами этого имущества по рыночной или близкой к ней стоимости (абз. 6 ч. 1 п. 2 постановления Совмина от 15.07.2022 № 465 "Об особенностях оценки отдельных хозяйственных операций"). Удивительно, что в список подозрительных схем пока не попал лизинг, в том числе возвратный.
Еще 6 лет назад белорусские бизнесмены и большинство их консультантов даже не подозревали, что когда-нибудь в Налоговом кодексе появятся нормы, позволяющие квалифицировать некогда вполне такие операции как схемы уклонения от налогов, и легко выявлять их участников с помощью камеральных проверок. При этом нормы п. 4 ст. 33 НК могут применяться в отношении всех периодов после 1 января 2019 г., открытых для проведения налоговых проверок, назначенных после этой даты. в т.ч. почти на 5 лет назад, а в отдельных случаях – без ограничений. Кстати, до появления постановления № 465 бывали случаи, когда проверяющие квалифицировали реализацию автомобиля по заниженной стоимости с последующей перепродажей по рыночной цене, как искажение сведений о хозяйственной операции с целью ухода от налогов, доначисляли НДС, налог на прибыль и подоходный налог. А заодно штрафовали предприятие за неисполнение обязанностей налогового агента.
При этом никого особо не удивляет, что в подобных случаях решения о доначислении налогов принимается на основании пятерки - десятка статей НК в редакции, действовавшей до 01.01.2019 г., и пунктов 4, 5 ст. 33 НК, появившихся лишь в 2019 году. Так что всем, согрешившим когда-то формально незапрещенными схемами, грозят неприятности.